Население Самарского края формировалось в течение ряда столетий. С древнейших времен Среднее Поволжье было пограничьем различных по происхождению этнических массивов.
Когда-то за рекой Самарой, в стороне нынешнего Новокуйбышевска, простирались чужие земли – кочевья башкир, ногайцев, а прямо по реке проходила государственная граница Руси. В 1586 г. Самара была основана как погранзастава, чтобы оберегать русские земли от ногайских кочевников. Время шло, некогда враждующие народы переходили к сотрудничеству, а плодородные волжские земли влекли сюда переселенцев. Рядом стали жить русские, чуваши, татары, мордва, немцы, калмыки, украинцы, башкиры, евреи. Разные культуры, быт, традиции, религии, языки, формы хозяйствования... Но всех объединяло одно стремление – созидать, строить, растить детей, осваивать край.
Одинаковые условия хозяйствования, тесные контакты в процессе освоения края, явились основой для выработки в традиционной культуре народов интернациональных черт. Примечательной особенностью Самарского края является отсутствие межнациональных конфликтов и столкновений. Многолетнее мирное сожительство, использование всего ценного в быте и хозяйстве соседей оказывало благодатное влияние на создание прочных связей между русским населением и другими народами Поволжья.
По данным переписи 2002 года на территории области проживает 3 миллиона 240 тыс. человек. Этнический состав населения Самарской области многонационален: 135 национальностей (для сравнения, всего в России – 165). Национальный состав населения таков:
русские составляют большинство 83,6% (2 720 200);
татары – 4% (127 931);
чуваши – 3,1% (101 358);
мордва – 2,6% (86 000);
украинцы – 1,8% (60 727);
армяне – 0,7 % (21 566);
азербайджанцы – 0,5 % (15 046);
казахи – 0,5 % (14 918);
белорусы – 0,4 % (14 082);
немцы - 0,3% (9 569);
башкиры – 0,2 % (7 885 чел.);
евреи – 0,2% (6 384);
узбеки – 0,2 % (5 438);
цыгане – 0,2% (5 200);
таджики – 0,1 % (4 624);
марийцы – 0,1 % (3 889);
грузины – 0,1 % (3 518);
другие народности (удмурты, корейцы, поляки, чеченцы, осетины, киргизы, молдаване) – 0,7% (25 764)
Бесермя́не (самоназвание - бесерман ; удм. бесерман ) - малочисленныйфинно-угорский народ в России, дисперсно проживающий на северо-западеУдмуртии в 41 населённом пункте, из которых 10 деревень - мононациональны.
Численность, по переписи 2002 года - 3,1 тысяч человек.
Говорят на наречии удмуртского языка финно-угорской группы уральской семьи, в общем близком к южным говорам удмуртского языка, что имеет объяснение в этнической истории бесермян [ источник не указан 1550 дней ] .
Верующие бесермяне - православные христиане; народная религия бесермян очень близка к народной религии удмуртов, включая в себя также некоторые элементы исламского происхождения.
Кержаки́ - этнографическая группа русских старообрядцев. Название происходит от названия реки Керженец в Нижегородской области. Носители культуры северорусского типа. После разгрома в 1720-х Керженских скитов десятками тысяч бежали на восток - в Пермскую губернию. С Урала расселились по всей Сибири, до Алтая и Дальнего Востока. Являются одними из первых русскоязычных жителей Сибири, «старожильческим населением». Вели достаточно замкнутый общинный образ жизни со строгими религиозными правилами и традиционной культурой. В Сибири кержаки составляли основу алтайских каменщиков. Противопоставляли себя более поздним переселенцам в Сибирь - «расейским» (российским), но впоследствии практически полностью ассимилировались с ними из-за общего происхождения.
Ко́ми-я́зьвинцы (коми, ёдз, коми йоз, пермяки ; коми-язьвин. комийөз, пермякйӧз, коми утьыр ; коми ёдзва комияс, язьвинса ; к.-п. коми язьвинса ) - этнографическая группа коми-зырян и/или коми-пермяков , или обособленная финно-угорскаянародность в России.
Кунгурские, или сылвенские, марийцы (мар. Кöҥгыр марий, Сулий марий) - этнографическая группа марийцев в юго-восточной части Пермского края России. Кунгурские марийцы - часть уральских марийцев, которые в свою очередь входят в число восточных марийцев. Название группа получила от бывшего Кунгурского уезда Пермской губернии, к которому до 1780-х годов относилась территория, на которой селились марийцы с XVI века. В 1678-1679 гг. в Кунгурском уезде уже насчитывалось 100 марийских юрт с мужским населением в 311 человек . В XVI-XVII веках появились марийские поселения по рекам Сылва иИрень. Часть марийцев затем была ассимилирована более многочисленными русскими и татарами (например, деревня Ошмарина Насадского сельского совета Кунгурского района, бывшие марийские деревни по верхнему течению Ирени и др.). Кунгурские марийцы приняли участие в формировании татар Суксунского, Кишертского и Кунгурского районов края.
Нагайба́ки (ногайбаки , тат. нагайбәкләр ) - этнорелигиозная группа татар, проживающих по большей части в Нагайбакском и Чебаркульском муниципальных районах Челябинской области. Язык - говор среднего диалекта татарского языка. Верующие - православные христиане. По российскому законодательству официально являются малым народом .
Не́нцы (ненец. ненэй ненэче , хасово , нещанг (устаревшее - самоеды ,юраки ) - самодийский народ в России, населяющий евразийское побережье Северного Ледовитого океана от Кольского полуострова доТаймыра. Ненцы делятся на европейских и азиатских (сибирских). Европейские ненцы расселены в Ненецком автономном округе Архангельской области, а сибирские в Ямало-Ненецком автономном округе Тюменской области и в Долгано-Ненецком Таймырском муниципальном районе Красноярского края. Небольшие группы ненцев проживают в Ханты-Мансийском автономном округе, в Мурманской и Архангельской областях, Республике Коми.
ПОВОЛЖЬЯ:
Жилище калмыков соответствовало их образу жизни. Кочуя со своими стадами с места на место, калмык имел переносное жилище - юрту - своеобразный войлочный шалаш на деревянной основе. Убранство юрты составляла низкая кровать с несколькими войлоками, рядом с ней помещали ящик, где хранили «бурханы» (кумиры). Перед бурханами ставили маленький деревянный, украшенный резьбой, красками и позолотой столик с серебряными или медными чашечками, в которые клали пожертвования - масло, пшеницу и пряности. Необходимую принадлежность юрты составлял таган, занимавший ее середину. Этот очаг, в котором варилась пища, считался священным местом. Верхняя одежда калмыков состояла из халата или однобортного бешмета, заимствованного у кавказских горцев. Бешмет стягивали на талии ременным поясом, у богатых пояс украшался железными пластинами с серебряными насечками. Зимой надевали овчинную или лисью шубу. Шапки национального калмыцкого покроя с четырехугольной тульей пользовались большой популярностью в России. По их подобию кроили головные уборы для русских ямщиков и кучеров. Одежда калмычек состояла из широкой блузы и шаровар. На голове носили низкие желтые с черным узором шапочки, украшенные золотой нитью и густой красной бахромой. Основной пищей калмыков было козье и баранье мясо. Крепкий навар из баранины считался даже целебным. Вместо хлеба пекли пышки из ржаной или пшеничной муки в горячей золе из круто замешенного теста. Кроме них, из муки приготовляли будан - молоко, смешанное с мукой и прокипяченное в котле. Особым лакомством были также шарики из пшеничного теста, обжаренные в бараньем сале. Немцы (выходцы из различных регионов Германии) в начале XX в. составляли колонию примерно в 400 тыс. человек и жили на территории нынешних Самарской и Саратовской областей. Первые колонисты появились здесь после манифестов императрицы Екатерины II, которые призывали всех желающих в Европе свободно поселяться в «наивыгоднейших к населению и обитанию рода человеческого полезнейших местах, до сего праздно остающихся». Немецкие поселения Поволжья представляли собой как бы государство в государстве - совершенно особый мир, резко отличающийся от окружающего его русского населения по вере, культуре, языку, быту, характеру людей. После начала Великой Отечественной войны национальные образования немцев Поволжья были ликвидированы, а их обитатели выселены в разные области страны, преимущественно в Казахстан. Многие из немцев, вернувшихся в Поволжье в 60 - 70-х гг., после распада СССР уехали в Германию. Татары исповедуют мусульманство суннитского толка, т. е. наряду с Кораном признают Сунну - мусульманское Священное Предание о деяниях пророка Мухаммеда. Основная часть Сунны возникла в конце VII - начале VIII в. В течение многих веков муллы и их многочисленные помощники занимались обучением мальчиков, а их жены - девочек, вследствие чего грамотность среди татар была распространена гораздо больше, чем среди русских. Калмыки исповедуют буддизм , сохраненный ими со времени их перемещения с востока. В основе верований лежат десять заповедей о добрых и злых делах, во многом схожие с христианской религией. К злым делам относятся лишение жизни, грабеж, прелюбодеяние, ложь, угрозы, грубые слова, празднословие, зависть, злоба в сердце; добрые дела - миловать от смерти, делать подаяния, соблюдать нравственную чистоту, говорить приветливо и всегда правду, быть миротворцем, поступать согласно учению священных книг, быть довольным своим состоянием, помогать ближнему и верить в предопределение. Немцы Поволжья - в основном лютеране . Русские - христиане православного толка.
Рождение ребенка у татар связано с многочисленными обрядами, которые рассматривались как необходимые для обеспечения защиты роженицы и ребенка от воздействия злых сил…
Это был акт приобщения ребенка к семейному и отчасти к более широкому коллективу. Кроме того, данные обряды выражали чувства радости и надежды в связи с появлением нового члена семьи.
Татары считали, что женщина должна рожать и тем самым способствовать увеличению семьи и населения аула в целом. Молодая бесплодная женщина становилась объектом пересудов, сплетен окружающих. Таких женщин называли «корык»
(пустоцвет).
В отсутствии детей виновной всегда считалась женщина.
Многодетные семьи встречали одобрение общества. Рождение ребенка рассматривалось как важное событие. Особенно большую радость родителям доставляло рождение сына, хорошим предзнаменованием считалось и рождение близнецов.
Беременную женщину окружали в известной мере заботой. Так, на пятом-шестом месяце беременности ей поручали сравнительно легкую работу, на ночь ее не оставляли одну в пустой избе, так как, согласно существовавшим поверьям, злые духи могли подменить или умертвить ребенка даже в утробе матери. Поэтому в отсутствие мужа и других членов семьи к ней на ночь приглашали старуху-соседку.
Цикл обрядов, связанных с рождением ребенка, как правило, включал следующие элементы:
принятие родов,
праздник по случаю рождения (бђби туе),
имянаречение,
первая стрижка волос,
праздник первого зуба,
обрезание,
обряды от сглаза.
Как отмечают источники, повсеместно роды принимали бабки-повитухи2. Роды происходили дома на нарах. Повивальная бабка или опытная пожилая женщина перерезала пуповину ребенка, положив ее на серебряную монету. Этот обычай, по представлению татар, обеспечивал новорожденному крепкое, как металл, здоровье и богатство. Пуповину вместе с последом заворачивали в чистую тряпку и закапывали в землю, выбрав для этого чистое место во дворе. В некоторых местах у татар существовал обычай сохранять пуповину новорожденного: ее заворачивали в тряпку или кожу и хранили в щели между матицей и досками потолка. По поверьям, эта пуповина оберегала жизнь и здоровье ребенка.
Новорожденного повитуха купала и заворачивала в рубашку отца.
Это делалось с пожеланием, чтобы ребенок был близким отцу, любимым им. После первого купания повитуха смазывала ротик ребенка сливочным маслом, чаще, завернув масло в марлю, давала пососать. В отдельных селах татар-кряшен ребенку давали пососать завернутый в тряпочку разжеванный с маслом хлеб. В деревнях Заказанья самая близкая родственница или мать роженицы приносила «ђлбђ» - лакомство из поджаренной в кипящем масле муки с добавлением растворенного меда или сахара.
Сразу же после родов, в тот же день или на следующий, обязательно топили баню, которая называлась баней новорожденного - «бђби мунчасы». В одних селах в баню приглашали родственниц, соседок, готовили для них чай. В других - в бане мылись своей семьей. И когда она становилась не жаркой, бабка-повитуха помогала помыться роженице и искупать младенца, за что получала особый подарок.
Самой главной, почетной гостьей в этот день была мать роженицы. Для первенца она приносила детское приданое, состоящее из одеяла, подушки, пеленок, и угощение.
Если ребенок был не первым, то приданого могло и не быть. В некоторых селениях мать роженицы приносила и зыбку. Чаще же зыбку готовила свекровь или отец ребенка.
В первые дни после родов женщину навещали соседки, родственницы. Они приносили с собой угощение. Обычай этот назывался - «бђби ашы кертњ». Угощение могло состоять из печеных изделий, а также яиц, масла и т. д. Считалось, что чем больше женщин придет с угощением, тем больше молока будет у матери.
В течение первых сорока дней жизни ребенка купали каждый день, чередуя теплую мыльную воду со слегка подсоленной. Необходимая температура воды определялась локтем или тыльной стороной руки купающего. От сорока дней до одного года ребенка купали один раз в два-три дня. В течение недели, начиная с первого дня рождения ребенка, топили баню, где бабка-повитуха мыла роженицу.
В первые 3-4 месяца жизни ребенка пеленали. Считалось, что пеленание сохраняет тепло и предохраняет конечности ребенка от искривления. После того как ребенку исполнялось 40 дней, его клали в колыбель, а до этого времени он лежал на подушке рядом с матерью на нарах.
Первую рубашку новорожденному шили из старого, так как придерживались поверья, что в таком случае ребенок одежду будет носить бережно, не снашивая.
Рубашку надевали лишь в первые дни. Дольше нельзя было, иначе новорожденный мог быть плаксивым, болезненным. Затем рубашку стирали, гладили и сохраняли для следующего ребенка, «чтоб дети были дружными меж собой»3. Детям до шестимесячного возраста, независимо от пола, надевали распашонку. С 1-2-летнего возраста одежда мальчиков и девочек начинала различаться.
Если в некоторых семьях дети умирали, то после рождения следующего ребенка, с целью «охранения» его, совершали обряд «продажи» новорожденного: бабка-повитуха выносила завернутого ребенка на улицу, клала его на кучу мусора, а сама возвращалась домой. Тут же поднимала его другая женщина, подходила к окну и предлагала хозяевам «купить» ребенка.
После короткого торга женщина подавала ребенка в окно. Этот широко распространенный у всех народов Среднего Поволжья и Приуралья обряд, очевидно, был призван обмануть злых духов, внушить им, что ребенок принадлежит не той женщине, которую они преследуют.
У народов Средней Азии рождение ребенка также являлось самым радостным и важным семейным событием. Женщина, у которой было много детей и внуков, считалась наиболее счастливой. Особых условий для беременной женщины в прошлом не создавалось. Единственное, что ей не позволяли делать в этот период ее жизни, то это поднимать большие тяжести.
Считалось, что с момента родов матери и ребенку особенно активно угрожают злые духи. Поэтому никому не сообщали, что у женщины начинаются родовые схватки, иначе роды будут очень трудными и долгими.
По этой причине иногда даже повивальную бабку звали в самый последний момент. Кроме повивальной бабки, при родах присутствовали мать роженицы и две-три близкие родственницы. Если их не было, приглашали соседку, имевшую много детей и опыт помощи роженицам. В качестве повитухи предпочитали здоровую женщину, чтобы ее свойства магическим путем передались роженице и ребенку.
Повитуха, приняв ребенка, перевязывала и перерезала пуповину, ранку присыпала золой от сожженных нитей кокона шелкопряда. Повивальной бабке за работу давали один кусок мыла, отрез ткани на платье и немного ваты.
Для облегчения родов открывали двери, замки в доме, а при тяжелых, затянувшихся родах неожиданно разбивали рядом с роженицей чайник, надеясь, что, испугавшись, она быстрее родит.
Чтобы отогнать злых духов, под подушку женщине клали такие широко известные в Средней Азии обереги, как нож, перец, лук, чеснок, тмин. Все это делалось, чтобы роженица не видела плохие сны, чтобы к ней не приходили злые духи, чтобы был покой. Существовали и другие способы защиты и помощи роженице. Например, если женщина тяжело рожала, у муллы брали написанную на листочке бумаги молитву, заворачивали ее в тряпочку и привязывали к ноге роженицы. Для облегчения родов роженице спускали на грудь ее полностью расплетенные косы или расплетали лишь концы спущенных на грудь кос.
После рождения ребенка повивальная бабка купала его в тазу в подогретой воде. В воду добавляли соль, глину со стен, монеты, скорлупу от яиц, чтобы уберечь новорожденного от болячек. Повитуха, искупав ребенка, вынимала монеты и брала их себе. В одних районах ребенка купали сразу после рождения, в других делали это спустя семь дней. После мытья мулла читал отрывок из Корана, и на этом обряд первого купания заканчивался.
Новорожденного завертывали в тряпки, оставшиеся от старых рубах, халатов, или в стеганую рубаху или халат старого человека, что должно было способствовать долголетию ребенка.
Радостную весть о рождении ребенка родным и знакомым передавали чаще всего подростки в возрасте от 10 до 15 лет. У узбеков Северного Хорезма о рождении ребенка (особенно сына) сообщала повитуха сначала деду, а затем уже отцу.
Прежде чем мать прикладывала ребенка к груди, ему давали в рот кусочек сливочного масла. В первый день после рождения ребенка устраивали угощение, на которое гости приносили подарки в виде яичницы или сырых, а иногда и вареных яиц, конфет, сахара, а в некоторых местах и деньги. Основным блюдом на этом празднике была яичница с жареным мясом.
В период сорокадневки после родов, по существовавшим поверьям, наиболее опасными из-за злых духов считались пятая, седьмая и девятая ночи: особенно опасной была пятая ночь. В эту ночь вокруг роженицы с ребенком собиралось много народа, приходили родственницы. В этот вечер обычно ели плов или рисовую кашу.
На 5-7-й день после рождения, когда у ребенка отпадала пуповина, его купали во второй раз, впервые надевали на него одежду и устраивали праздник - «бишек-туй» - «колыбельная свадьба», на котором ребенка укладывали в колыбель.
Приглашенный еще до «бишек-туя» мулла произносил на ухо ребенку призыв на молитву - азан и называл его имя.
Ребенка на «бишек-туй» в колыбель укладывала многодетная женщина или повивальная бабка. При этом она приговаривала: «Ничего не бойся, расти здоровым, будь храбрым, живи долго».
Когда ребенок был уже привязан к колыбели, над покрывалом, закрывающим ее, сыпали сушеные фрукты, сахар, конфеты, произнося при этом: «Бисмилла»I. Сладости подбирали и съедали присутствующие женщины в надежде, что это поможет им тоже родить ребенка. Гостям ребенка не показывали. Утром перед «туем» готовили очень длинную лапшу, днем ее раздавали гостям. Большая длина лапши должна была магически способствовать долголетию ребенка. В Самарканде существовал и такой обычай: у ворота рубахи ребенка оставляли длинную, почти до земли нитку, что тоже призвано было обеспечить его долголетие.
После окончания сорокадневья мать с ребенком шла к ближайшим соседям и родственникам, которые давали ей различные сладости. В дом родившей женщины приходили гости, чтобы поздравить ее и посмотреть на ребенка. Гости в виде вознаграждения давали деньги4.
У татар довольно стойко бытовала вера в то, что первые сорок дней жизни младенца особенно опасны, и потому ребенка нельзя оставлять одного, чтобы не навлечь беду. Это же было характерно и для узбеков, казахов, туркмен и некоторых других тюркоязычных народов.
Ребенка тщательно берегли от сглаза, поэтому не носили туда, где людно, не показывали его.
Кроме того, применяли «предохранительные меры»: зыбку вешали на рябиновую жердь. Веточку рябины, черемухи привязывали к зыбке, пришивали к шапочке ребенка, им приписывалось свойство оберега от сглаза. С этой же целью к шапочке пришивали ракушку, яркую пуговицу.
Многочисленные поверья магического характера присутствовали и в обычаях башкир. Главная их цель - обеспечить безопасность и сохранить здоровье новорожденного.
Чтобы обезопасить беременную от воздействия злых духов, на ее одежду пришивали различные амулеты-обереги, а для облегчения родов постукивали ее пустым кожаным сосудом или трясли над ней пустым мешком.
В прошлом, когда детская смертность была высока и особенно много детей умирало в раннем детстве, смерть ребенка чаще всего объяснялась действием злых сил. Именно поэтому многие магические обряды были направлены на сохранение жизни ребенка, его здоровья путем отпугивания злых духов. С этой целью на колыбели прикреплялись различные обереги: части тела различных животных, а также плоды рябины, кольца, стрелы, камни из священных мест.
Представление о магической силе стрелы, способной отгонять злых духов, существовало у многих народов. Так же, как и другие острые колющие предметы (нож, кинжал, ножницы, положенные под подушку младенца), стрела представляла, по мнению башкир, действенное средство для охраны здоровья и благополучия детей.
После рождения ребенка принимались всевозможные меры, чтобы уберечь его от сглаза: перевязывали красными нитками запястье ребенка, красной краской или сажей мазали лоб или раздавливали на нем ягоду рябины и т. д.
Магическими свойствами наделялись можжевельник, душица, березовый гриб-чага, дымом которого окуривался ребенок, если существовали подозрения в том, что его сглазили6.
Первые дни и месяцы после появления на свет были чрезвычайно значимыми в мифоритуальной традиции многих народов. Особенно боялись появления в жилище человека, имеющего «плохую судьбу». У томских татар первые сорок дней роженица не выходила из дома и не показывала ребенка чужим. По истечении этого срока ребенка мыли «40 ложками воды», добавляя их в воду для купания. При этом читали молитву.
Традиция сорокадневья была характерна для родильной обрядности многих тюркских народов. Церемония, известная под названием «чилля» у узбеков и таджиков, «кыркынан шыкты» у казахов, «кырк кун» или «кырк» у киргизов, отмечала завершение периода наибольшей уязвимости ребенка.
На сороковой день киргизы Атбашинского района устраивали праздничное угощение, во время которого сорок специально испеченных лепешек раздавали детям. К этому сроку для ребенка шили особую рубашку. Ее собирали из сорока лоскутков. Мать выпрашивала их, обходя соседние юрты. Обязательной частью торжества было купание ребенка в сорока ложках воды. В традиционном сознании 40 дней, по всей видимости, соответствовали 40 неделям лунного цикла беременности7.
Татары давали имя ребенку через несколько дней после рождения. Оставлять его без имени дольше считалось опасным, так как он мог заболеть.
Обряд наречения имени - «исем кушу» проводился с приглашением муллы и почетных старцев-родственников, соседей. Младенца на подушке подносили к мулле, и он, читая выдержки из Корана, несколько раз громко произносил имя новорожденного и тут же делал запись в книге регистрации новорожденных. Преобладающими были имена из мусульманского именинника.
Церемонию наречения имени завершало угощение - «аш». Это было единственное застолье, на которое приглашали мужчин, да и то в основном пожилых. Более многолюдным было застолье для женщин, которое проводили иногда вслед за угощением мужчин. Женщины всегда приходили с подарком для новорожденного. Приносили отрез материи, мыло, платок и т. д.8
Обряд имянаречения описан в работе К. Фукса: «Через три дня, на четвертый приглашают муллу для совершения религиозного обряда, при котором мулла держит ребенка на своих руках перед собою и громко кричит ему на правое ухо азан, а потом шепчет ему в левое ухо каметь, то же, что азан, и при этом дает дитяти имя. Мулле платят за это, каждый по своему состоянию, и роскошно его угощают.
На этот пир приглашаются все знакомые мужчины. В продолжение нескольких дней к родильнице приходят все знакомые женщины и каждая приносит на зубок так точно, как у русских. Сверх того, привозят для новорожденного по рубашке, богатые - шелковые, бедные - ситцевые, многие дарят и одеяльца, чаплашки, тюбетейки и колпачки. Говорят, что богатая родильница так много получает подобных подарков, что наполняет ими порядочный величины сундук»9.
А вот как выглядит этот обряд в описании Я. Д. Коблова:
«По прошествии некоторого времени - через неделю, а иногда раньше - дня через три, четыре происходит обряд наречения имени новорожденному. Отец новорожденного идет к мулле и просит его прийти на дом нарекать имя младенцу. К этому дню готовятся как к празднику. Приглашают родных и близких знакомых, главным образом тех, которые до этого времени принесли подарки родильнице и ребенку… По приходе муллы выносят ребенка и кладут на нары или на пол лицом к Мекке. Мулла спрашивает родителей, какое имя они желают дать младенцу. Родители назначают имя какого-нибудь пророка, сподвижника Мухаммеда или святого, прославившегося своими подвигами и ученостью… Религиозное торжество сопровождается обильным угощением».
Обряд наречения ребенка именем у сибирских татар проходил довольно скромно. Приглашали муллу, который читал необходимую молитву, шептал на ухо ребенку: «Пусть твое имя будет…». После этого мулла записывал в метрическую книгу имя, отчество, фамилию и дату рождения ребенка. За наречение имени ребенку мулле платили определенную сумму денег. Устраивалось угощение, на котором, кроме муллы, присутствовали дед, отец и другие родственники новорожденного. Никаких увеселений при этом не было.
Аналогично другим группам татар происходил обряд, связанный с наречением ребенка именем, у мишарей.
В ранних документах фигурируют тюркские имена. Во второй половине XIX - начале XX в. более распространенными были мусульманские имена, связанные с именами Мухаммада и других деятелей ислама. Вытеснение древнетюркских имен мусульманскими происходило по мере усиления влияния ислама12.
Наречение имени в традиционных культурах было, без сомнения, основной формой моделирования социального статуса. Имя, заключая в себе характеристику, образ маленького человека, словно прогнозировало его будущее. Не случайно, по объяснению томских татар, родственники, давая имя, стремились, чтобы тезкой ребенка не оказался недостойный или бедный сосед.
Получая имя, ребенок с первых дней жизни вводился в систему родственных отношений. Сутью его дальнейшего существования было постепенное приобщение к семье, обществу, родовому коллективу. Важное значение в этом процессе имели обряды, связанные с изготовлением первой одежды младенца и первой стрижкой волос.
У телеутов эти события совпадали. Первую рубашку и «обутки» ребенку шили через полгода после рождения.
Нарядив ребенка в первую рубаху, родители прежде всего наносили визит повитухе. Ей привязывали подарок (платок) к правой руке, «золотили руки», затем устраивали угощение. Повитуха давала ребенку 15-20 копеек - «благословляла податью». Следующими посещали родителей матери новорожденного. Они дарили молодой семье скот. Только после двух этих обязательных визитов женщина могла навещать соседей. При первом ее появлении с ребенком каждая соседская семья дарила что-либо малышу. Так складывался круг социальных связей.
Особенно тесные отношения устанавливались между ребенком и его таем - дядей с материнской стороны.
У всех южно-сибирских тюрков он принимал самое активное участие в воспитании детей своей сестры, в устройстве их судьбы и материального благополучия. Близкие связи племянника с таем возникали с первых дней существования ребенка. Дядя имел преимущественное право в наречении своего племянника. Он также обязательно должен был принести колыбель.
Одну из главных ролей дядя играл в ритуале первой стрижки. Этой процедуре придавалось особое значение. Волосы, с которыми ребенок появлялся на свет, ставили его в один ряд с природными существами. Их символическое удаление было обязательным условием социализации. Расставаясь с младенческими волосами, маленький человек отдалялся от иного, дикого мира. Тувинцы хранили эти волосы долгие годы. Теленгиты, по некоторым сведениям, сжигали их в доме родителей или относили в укромное место. Впервые такую стрижку они проводили приблизительно в возрасте одного года.
Тай, срезав прядь с головы племянника, забирал ее себе. Когда ребенку исполнялось три года, мать отвозила его к своему брату. Племянник ехал «выкупать волосы». Тай делал ответный подарок. Этот обмен закреплял отношения двух сторон. Трехлетний ребенок получал своего рода официальное признание. Он приобщался к роду своей матери. Понятно, что важнейшей фигурой в этом процессе был брат матери: «через него устанавливались отношения с чужим родом»13.
По наблюдениям Я. Д. Коблова, первой стрижке волос младенца татары придавали серьезное значение.
Происходил этот обряд в разное время - через две недели, через месяц, иногда и позже. Снятые с головы волосы взвешивали и по этому весу определяли милостыню бедным. Среднего достатка люди соответственно размеру волос ребенка платили милостыню серебром, а богатые - золотом.
Обряды по случаю появления первого зуба, первой стрижки волос или первых шагов ребенка характерны для многих тюркских народов. Вот как они проводились, например, у узбеков Южного Хорезма: «Когда у ребенка прорезался первый зуб, устраивали праздник, на который приглашали лишь небольшой круг самых близких людей: родных, соседей (муллу не звали). Считалось, что праздник этот надо устраивать обязательно, тогда у ребенка зубы будут быстрее и лучше прорезаться.
Праздник по случаю первой стрижки волос ребенка совершался в разные сроки, когда ребенку исполнялось от года до трех лет. В семьях малоимущих иногда вообще не устраивали такой той, зато богатые проводили его с большой пышностью, приглашали много людей. На празднике обычно присутствовали старики, родные и соседи с семьями, мулла и парикмахер, который, срезая у ребенка волосы, оставлял у мальчика на темени один пучок. Девочке также состригали все волосы, оставляя на макушке по обе стороны темени две пряди. Парикмахер за работу получал рубаху (или отрез ткани на нее), деньги в платке, лепешки.
Срезанные волосы отдавали матери ребенка, которая их прятала.
Часто срезанные волосы завертывали в кусок ткани и, сделав из них обереги - тумар, пришивали последние к шапочке ребенка или к его одежде на спину. В некоторых районах существовал и такой интересный обычай: сделанный из волос мальчика, срезанных на тое, тумар мать хранила в сундуке до свадьбы сына, а потом передавала его жене сына, и та подвешивала его на цепочке себе на шею.
Мулла, приглашенный на соч-той, читал молитву. Иногда не парикмахер, а мулла срезал немного волос у ребенка, которые мать его затем прятала в сундук или в какую-нибудь щель в стене. По существовавшим поверьям, выбросить или потерять первые срезанные у ребенка волосы было опасно: во-первых, потому что их могли разнести по своим гнездам птицы и тогда якобы у ребенка будет всю жизнь болеть голова; во-вторых, если птицы их расклюют, ребенок может облысеть.
После первой стрижки волосы ребенка продолжали время от времени срезать сами родители, однако они не трогали оставленных на соч-тое пучков волос.
Девочке стригли волосы лет до 5-6, затем прекращали. Мальчику 5-7 лет пучок волос, оставленный на соч-тое, состригали на суннат-тое - празднике по случаю обрезания, связанном генетически с переходом мальчика в другую возрастную группу.
Когда ребенок начинал ходить, его родители устраивали праздник аяк-той (праздник ноги), на котором ребенка одевает уже его мать. На аяк-той приглашали обычно только соседей и родственников, угощали пловом и шурвой».
Прорезывание первого зуба у ребенка считалось радостным событием и у темниковских мишарей. Первого, кто замечал появление у ребенка зуба, родители награждали небольшим подарком.
Важное значение придавалась у тюркских народов такому обряду, как обрезание.
Вот как описывал этот обряд К. Фукс: «После трех или пяти лет совершают обрезание. Татары по предрассудку полагают, что в четное число, как, например, в четыре года, в шесть лет, ребенок обрезанный должен умереть. Обрезание совершается одним из избранных для этого муллою, которому платят за обряд всякой, что может более: дают по 50 рублей, иные по золотому и так далее. При обрезании читается сура какая-либо из Алкорана».
Значение совершения этого обряда для татар подчеркивал в своем сочинении Я. Д. Коблов:
«Обрезание совершается в разное время - с 1 года и до пяти лет. Операцию эту редко производят муллы, большею частью этим делом занимаются особые специалисты, которые носят название “бабай” (дедушка) и переходят для совершения обрезания из одной деревни в другую. Иногда в деревне дети остаются необрезанными до тех пор, пока не придет означенный “бабай”. За труды ему платят в деревнях коп[еек] 20-40, да, кроме того, дают мясо или курицу и непременно каравай хлеба и соли, чтобы новообрезанный был человеком хлебосольным; в городах богатые люди совершителю обрезания, разумеется, платят больше.
Нужно сказать, что должность “бабая” в некоторых местностях передается наследственно, занимаются этим делом с разрешения прежнего “бабая”.
Даже к врачам из магометан татары относятся недоверчиво, если врач не получил право на совершение этой операции от “бабая”, и есть примеры, когда врачи действительно обращались за разрешением к “бабаям”. В Казанской губернии есть деревня Масра, жители которой почти поголовно издавна занимаются совершением обрезания.
По совершении обряда обрезания ребенок становится действительным членом магометанского общества. Хотя обрезание не имеет догматического значения - это только суннят, т. е. заповедь, исполнение которой предоставлено произволу каждого, но этот обряд настолько распространен среди магометан, что необрезанный в глазах магометанского общества не есть настоящий магометанин, хотя бы он и исповедовал догматы ислама. Только обрезанный по достижении совершеннолетия может исполнять наравне с другими все религиозные обряды магометанской общины в качестве равноправного члена ее».
Аналогично проводился этот обряд у других тюркских народов. Некоторое расхождение наблюдается лишь в сроках его проведения. Например, у сибирских татар это событие происходило у мальчиков в возрасте от 5 до 7 лет. Обряд совершали «“бродячие специалисты”, получая за свой труд телку, овцу или деньги. После обрезания родственники делали мальчику подарки по своим материальным возможностям. У постели мальчика ставили поднос, на который пришедшие гости клали мелкие деньги, сладости».
У татар-мишарей обрезание производили на третьем году жизни.
В этот день гости поздравляли мальчика с обрезанием и вручали ему подарки. Если мальчик был первым внуком, то дедушка дарил ему по этому случаю барана или жеребенка. Родственники и близкие, кроме подарков, приносили и бузу.
«Обрезание у красноярских ногайцев производится ребятам не старше семилетнего возраста. Операцию обрезания производит специалист по этой части (бава), при ней всегда присутствует человек 5-6 женщин. Ребенка сажают на постель и занимают его разными гостинцами или игрушками, потом накрывают его голову платком, и бава быстро исполняет свое дело.
Отрезанный кусок тела сжигают тотчас же, золой от него присыпается рана ребенка, но только не того, над которым производилась операция, а следующего за ним; его же рана присыпается золой от ребенка, ему предшествовавшего.
После того родственники отца обрезанного ребенка, собравшиеся к нему на суннат-туй, поздравляют его и начинается угощение и скачки. Тот хозяин, у которого в доме бывает обрезание, должен дать приз на скачки, и приз бывает хороший: иногда дают быка или лошадь. Приз этот называется “бангђ”. Праздник суннат-туй считается преимущественно стариковским, и старики тогда часто перепиваются до пьяна кумысом»21.
Как видим, обряды, связанные с рождением ребенка, у тюркских народов во многом схожи и различаются лишь отдельными элементами. Их история насчитывает не одно столетие. Однако они настолько оказались живучими, что многие из них сохранились, пусть и в несколько модернизированном виде, до наших дней.
2017-11-20T23:11:01+05:00 Аниса Тимиргазина Народознание и этнография Татарстан мифология,обряд,обычаи,Татарстан,татары Татарские обряды, связанные с рождением ребенка Рождение ребенка у татар связано с многочисленными обрядами, которые рассматривались как необходимые для обеспечения защиты роженицы и ребенка от воздействия злых сил... Это был акт приобщения ребенка к семейному и отчасти к более широкому коллективу. Кроме того, данные обряды выражали чувства радости и надежды в... Аниса Тимиргазина Аниса Тимиргазина [email protected] Author Посреди России
В данной секции Вы можете ознакомиться с материалами наших конференций
Региональная научно-методическая конференция для студентов, аспирантов, молодых учёных (Днепродзержинск, 20-21 февраля 2013г.)
IV Международная научно-практическая конференция молодых ученых и студентов (Днепропетровск, 15-16 марта 2013г.)
Региональная студенческая научно-практическая конференция (Днепропетровск, 4?5 апреля 2013г.)
Всеукраинская научно-практическая конференция «Научно-методические подходы к преподаванию управленческих дисциплин в контексте требований рынка труда» (Днепропетровск, 11-12 апреля 2013г.)
VІ Всеукраинская научно-методическая конференция «Восточные славяне: история, язык, культура, перевод» (Днепродзержинск, 17-18 апреля 2013г.)
Всеукраинская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы преподавания иностранных языков для профессионального общения» (Днепропетровск, 7-8 июня 2013г.)
К.и ст .н. Лепешкина Л.Ю.
Поволжский государственный университет сервиса, г. Тольятти, Российская Федерация
Обряды и ритуалы жизненного цикла народов Поволжья в историческом краеведении
В самом широком смысле историческое краеведение изучает природу, историю, хозяйство, население края, его культуру, быт, то есть данная наука тесно связана с историей и географией, археологией и искусствоведением, этнографией и другими областями социогуманитарного знания. Но в отличие от этих наук краеведение не только изучает, но и оценивает значительность событий, ценность памятников, красоту пейзажей, выявляет общее для страны и края, а также черты, присущие только ему. Важной особенностью краеведения является то, что это не только наука, но и деятельность: созидательная, направленная на сохранение природных и культурно-исторических богатств края, и популяризаторская, открывающая что-то совершенно новое, ценное широкой публике.
В этом определении выделяются два существенных момента: во-первых, всесторонность изучения края и, во-вторых, изучение, как правило, не профессионалами, а местным населением, для которого отдельная часть страны становится родной. Таким образом, краеведение – это целостное знание о родной местности. Оно объединяет в себе знания о природе, о культуре и культурных традициях, о промышленности; включает вопросы геологии, археологии, этнографии, экологии, лингвистики, архитектуры, искусствоведения и ряд иных. Причем все это изучается не отдельно одно от другого, а синтетически, комплексно и ретроспективно. Стержнем в таком изучении, несомненно, является история.
Краеведение как народное знание о своих родных местах зародилось в далеком прошлом. У всех народов мира во все времена были люди, хорошо знавшие окружающую их местность, ее природу, прошлое и современную жизнь. Мировая и отечественная история повседневности накопила значительный материал по быту и семейной обрядности народов России, в том числе поволжского региона. Обряды и ритуалы жизненного цикла народов Поволжья с научной точки зрения стали изучаться в XVIII веке, хотя внимание к себе начали привлекать в XVI–XVII вв. Отрывочные сведения или только упоминания о них встречаются в трудах иностранных авторов (Сигизмунда фон Герберштейна, Энтони Дженкинсона и др.) . Среди них выделяется книга французского капитана Жака Маржерета «Состояние Российской империи и великого княжества Московии. С описанием того, что произошло там наиболее памятного и трагического при правлении четырех императоров, а именно, с 1590 года по сентябрь 1606» (впервые издана в Париже в 1607 году) . В ней описывались народы, населявшие в тот исторический период Россию, а именно находившиеся под властью русских татары и другие магометанские нации. Помимо этого, Жак Маржерет уделял в своем труде внимание народам, не являвшимся ни христианами, ни магометанами и создавшими собственную мифологическую картину мира, в центре которой находились культы разных животных. К таковым народам могут быть отнесены, например, чуваши, марийцы, удмурты, мордвины со своим особым мироощущением и восприятием действительности.
Достаточно скудные сведения о чувашах, татарах и других народах оставил подьячий Посольского приказа Г.К. Котошихин, отметивший в своем сочинении «О России в царствование Алексея Михайловича» особую роль этих народов в охоте на соболей. Этих зверей «бьют из луков и из пищалей, и иным обычаем ясачные люди, Татаровя и Чюваша и Вотяки и иные; а окроме тех людей ловити и бити никому не велено» .
XVI–XVII вв. можно назвать периодом первых кратких упоминаний о народах России. Он охватывает очень большой временной отрезок и включает разнообразные источники (работы восточных авторов, русские летописи, труды западноевропейских дипломатов и путешественников), но их можно объединить, так как все сведения этого периода носят фрагментарный, поверхностный характер. Нередко материалы о народах России объединялись в общую главу, как это сделали, например, Георгий Тектандер фон дер Ябель в 1602–1604 гг. и Адам Олеарий в 1633, 1636 и 1639 гг. в своих подробных описаниях путешествия в Московию и Персию . Это объясняется тем, что на данном этапе не появилось еще необходимости более подробного и конкретного изучения жизни народов России, а письменные источники представляли собой краткие очерки или летописи.
В XVIII веке начинается новый этап в изучении народов Поволжья. Определяющей вехой для этого направления явилась реформаторская деятельность Петра I. Для петровской России особенно актуальным было становление и развитие географических знаний в рамках освоения областей, приобретенных Россией в XVI–XVII вв., с целью всестороннего их изучения и содействия процветанию страны. Особенно выделялись достоверностью среди исследований повседневной культуры народов России работы шведских военнопленных, оставшихся в нашей стране после Полтавской битвы. Наибольшей известностью и популярностью пользовался труд пленного шведского офицера, проведшего в Сибири тринадцать лет, Ф.И. Страленберга «Гисторическое и географическое описание о древнем и новом состоянии Полуночно-восточной части Европы и Азии паче же Империи Российской которая из оных за полуночную часть признается» (издан в России в 1797 году) .
К 20–30-м гг. XVIII века в географических исследованиях начинают участвовать и русские специалисты. На начальном этапе исследований предполагался сбор фактического материала для создания карт, географических описаний различных регионов страны, учета этнического и конфессионального состава населения. Ценным вкладом в изучение российской семейной обрядности стали исследования В.Н. Татищева и Н.М. Карамзина. При описании истории Государства Российского они не оставили без внимания вопрос об обрядовой культуре поволжских народов. Анализ традиционной обрядности в России был осуществлен в исторических работах С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, М.Н. Покровского и др.
В 1777 году в связи с губернской реформой Сенатом был издан Указ о составлении топографических описаний всех губерний России, и уже в 80-е гг. такие описания были составлены по многим губерниям. Они содержали сведения о природе, историческом прошлом и современной хозяйственной деятельности населения.
Важную роль в становлении исторического краеведения в России сыграл М.В. Ломоносов. Он составил и разослал в разные регионы страны анкету с вопросами по экономике, географии, истории, культуре. На основе этих анкет М.В. Ломоносов издал труд «Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской Империи». Более того, в этот период отечественной истории появились исследования, посвященные обрядам и ритуалам народов Поволжья, Г.Ф. Миллера «Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко-то: черемис, чуваш, вотяков», Палласа П.С. «Петра Симона Палласа путешествие по разным провинциям Российского Государства», И.-Г. Георги «Описание всех обитающих в Российском государстве народов», С.Г. Гмелина «Путешествие по России для исследования трех царств естества». Все вышеперечисленные исследователи подметили одну важную особенность обрядов народов Поволжья – общность и наполненность различными мифологическими символами.
Исследователь Г.Ф. Миллер, путешествуя по России в 1733–1743 гг., при описании обрядов и ритуалов жителей региона уделял внимание устройству места для жертвоприношений, которое располагалось за густыми лесами и до него было весьма сложно добраться . Это упоминание говорит нам о стремлении черемис (марийцев), чувашей и вотяков (удмуртов) быть в духовном единении с природой, сохранить свои обряды скрытыми от посторонних глаз и никому не дать нарушить свой покой.
Особо следует отметить исследование П.С. Палласа. Посетив два раза Поволжье в 1773 и 1793 гг., Паллас описал динамику изменений в повседневной культуре народов региона.
Немецкого исследователя Иоганна-Готлиба Георги также привлекли обычаи и обряды народов Поволжья, а именно: поведение за обедом или ужином, процесс чествования новорожденного, сватовство, свадьба, похороны, жертвоприношение, восхваление богов. Кроме того, он осуществил первую классификацию праздников, разделив их на «кереметные» (или общие), к которым ученый отнес жертвоприношения, и на «семейственные», к которым он причислил родильные, свадебные и похоронные обряды .
В своем труде Иоганн-Готлиб Георги детально описывал чувашский обряд погребения. Мужчины и женщины провожали покойника на кладбище, где могила рылась с запада на восток и усопшего клали головой на запад. На могиле при зажженных свечах оставляли блин и кусок вареной курицы с фразой: «Это тебе пригодится!». Также на могилу родственники бросали худое одеяние усопшего, мылись и «подвеселяли себя пирушкой в той избе, из которой вынесли покойника» .
Ценным источником по изучению обрядов жизненного цикла чувашского народа в XVIII веке является этнографический очерк «О чувашах», написанный симбирским землемером К.С. Мильковичем. Это описание считается первым, составленным местным человеком. Сам автор очерка относился к чувашам весьма уважительно: «Чуваши народ отменно благодарный и противу оказанных им благодеяний столько чувствительны, что не только противу благодетелей своих изъявляют безковарные знаки своего искреннего почитания и любви, но если б того их благодетеля и в живых более не было, а чрез долгое время после родственника его они увидят, то и ему всего, что чувствительность и не лицемерная благодарность требует, изъявляют» . В работе К.С. Мильковича содержатся более подробные сведения по сравнению с его предшественниками о языческой религии и похоронно-поминальных обрядах чувашей. Немало страниц в своем произведении исследователь посвятил обрядам кровавого жертвоприношения в честь умерших родственников. В частности, он отмечал, что особенно торжественно и с почтением приносили в жертву овцу на седьмой день по кончине человека .
Историография традиционной культуры народов Поволжья в первой половине XIX века не отличается большим разнообразием. Среди работ того периода времени следует назвать исследование 1828 года протоиерея А.С. Протопопова «Краткое описание суеверий чуваш» . В данном исследовании затрагиваются вопросы, связанные с религиозными верованиями и обрядами чувашского этноса, но вместе с тем оно по сравнению со сведениями К.С. Мильковича не привносит ничего нового в этнографию чувашей.
Во второй половине XIX века немаловажное значение в составлении картины обрядов жизненного цикла чувашей, казанских татар и татар-кряшен имеют работы зарубежных, русских, чувашских и татарских этнографов: В.А. Сбоева, Н.И. Золотницкого, В.К. Магницкого, Д. Месароша, Н.В. Никольского, С.М. Михайлова, А. Фукс, А.С. Иванова, Г.И. Комиссарова, Н.Ф. Катанова, М.А. Машанова. Много сделано для развития исторического краеведения в Поволжье Русским географическим обществом, основанном в 1845 году в Санкт-Петербурге по инициативе мореплавателя Ф.П. Литке и историка К.И. Арсеньева. Под руководством П.П.Семенова-Тян-Шанского были подготовлены многотомные издания: «Географо-статистический словарь Российской Империи» и «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества».
В XIX веке Губернские архивные комиссии занимались выявлением, сохранением, систематизацией, описанием исторических памятников, организацией музеев, изданием краеведческой литературы, пропагандой знаний о своем крае. По инициативе Московского археологического общества с 1869 года в различных городах проходили археологические съезды, в которых участвовали профессора, руководители архивов, местные краеведы-любители. Усилению интереса к краеведению способствовало и духовенство: издавались епархиальные ведомости, составлялись церковно-приходские летописи (например, «Известия по Казанской епархии», «Самарские Епархиальные Ведомости»).
На рубеже XIX–XX столетий получило распространение и само понятие «краеведение». До 1917 года был распространен термин «родиноведение». К 1917 году краеведение уже занимало значительное место в культурной и общественной жизни больших и малых городов.
После Февральской революции многие краеведы проявили большую самоотверженность в спасении, охране и использовании памятников истории и культуры (особенно имений, частных коллекций). А затем они активно включились в краеведческую деятельность послереволюционных лет: организацию музеев, архивов, библиотек.
Наиболее важным и интересным этапом развития исторического краеведения, получившим название «золотого десятилетия», стал период с 1917–1918 по 1929 гг. Краеведческое движение возглавляли тогда ведущие ученые страны: академик Д.Н. Анучин, этнограф и писатель В.К. Арсеньев, востоковед и лингвист Н.Я. Марр, создатель экскурсионного метода обучения истории И.М. Гревс, геохимик и минералог А.Е. Ферсман, археолог А.А. Спицын и другие. С 1917 по 1927 гг. число краеведческих учреждений и организаций увеличилось более чем в 10 раз: по неполным данным, со 155 до 1761 организации. Многие учреждения выпускали свои печатные издания [ 5, с. 5 ] .
Основными задачами данных краеведческих организаций и учреждений были изучение родного края, сохранение памятников, защита природы, распространение знаний об Отечестве. Краеведы спасали от уничтожения бесценные шедевры древнерусской живописи и прикладного искусства, исторические раритеты, редчайшие книги и старинные документы, препятствовали разрушению археологических и уникальных природных объектов. В то время во главе краеведческого движения стоял выдающийся ученый академик С.Ф.Ольденбург.
После окончания гражданской войны стала очевидной необходимость координации деятельности краеведов. В стране проводились различные краеведческие конференции. К середине 1927 года их состоялось более 100. Было создано Центральное бюро краеведения, издавались краеведческие журналы.
Позднее, со второй половины 20-х гг. прошлого века, усилилось стремление к политической идеологизации работы краеведов. К руководству краеведением пришли люди, имевшие преимущественно опыт партийной или государственно-аппаратной работы. Историческое краеведение как «гробокопательство» призывали ликвидировать. Началась травля краеведов в прессе, обвинения в организации заговоров, вредительстве. В то время, когда стремились все нивелировать, краеведы считали своим долгом выявлять своеобразие региона, предотвращали попытки унифицировать приемы хозяйствования без учета местных особенностей – природных и социальных. Массовое разрушение старинных, особенно церковных, зданий влекло за собой наказание тех, кто видел в них памятники культуры и истории, боролся за их сохранение. В результате то, что мы называем «37-м годом», для краеведения наступило еще в 1929–1930 гг.
К середине 30-х гг. XX века были ликвидированы оставшиеся краеведческие организации, закрыты региональные музеи. Многие краеведы были репрессированы.
В настоящее время стало очевидным, что разгром краеведения в 30-е гг. прошлого столетия нанес непоправимый урон исследованиям повседневной культуры России. На долгое время было забыто даже само слово «краеведение». Лишь некоторые самоотверженные ученые Поволжья, как Е.П. Бусыгин, Н.В. Зорин, Н.В. Лештаева и др., пытались в годы советской власти собрать и систематизировать сведения об обрядности народов региона. В частности, упомянутые нами специалисты в своих работах выявляют региональные особенности свадебных и погребально-поминальных традиций русских и показывают в них роль ритуальной символики.
Новый подъем в развитии исторического краеведения начался в середине 80-х гг. XX века. Руководство этим процессом взял на себя Советский фонд культуры, возглавляемый академиком Д.С. Лихачевым. На местах краеведческие начинания поддержали отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), географического общества «Знание». Благодаря усилиям этих организаций созываются всесоюзные совещания, предпринимаются попытки объединить краеведов страны . Немаловажную роль в современных исследованиях культуры народов Поволжья играет Русское географическое общество. Мы, как его члены, видим воочию необходимость труда его деятелей, направленного на сохранение традиций жителей региона как историко-культурного наследия и объекта этнотуризма.
Всё вышеизложенное нами дает основание сделать вывод о том, что историческое краеведение – важнейший метод исследования региональной повседневной культуры, позволяющий глубоко приникнуть в суть этнических и социально-бытовых процессов в жизни людей, представителей различных эпох и поколений. В результате его применения собирается по крупицам бесценный материал под названием «История родного края», а из этой «малой истории» складывается «большая история» страны и всего человечества.
Список использованных источников:
1. Георги И.-Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов: их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопримечательностей / И.-Г. Георги; предисл. и прим. В.А. Дмитриева. – СПб.: Русская симфония, 2007. – 808 с.
2. Герберштейн С. Московия / С. Герберштейн; пер. А.И. Малеина, А.В. Назаренко; коммент. З. Ножниковой. – М.: АСТ; Астрель; Владимир: ВКТ, 2008. – 703 с.
3. Записки капитана Филиппа Иоганна Страленберга об истории и географии Российской империи Петра Великого. Северная и Восточная часть Европы и Азии: в 2 т. / под ред. М.П. Ирошникова; сост. Е.А. Савельева, Ю.Н. Беспятых, В.Е. Возгрин. – М. ; Л.: Академия наук, 1985. – Т. 1. – 220 с.
4. Известия англичан о России ХVI в. Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете. – М.: Университетская тип., 1884. – Кн. 4 . – С. 39–40.
5. Канатьева Н.С. Краеведение (часть I): курс лекций для студентов специальности «Социально-культурный сервис и туризм» факультета «Биология и природопользование» / Н.С. Канатьева. – Астрахань: АГТУ, 2002. – 96 с.
6. Миллер Г.Ф. Сочинения по истории России. Избранное / Г.Ф. Миллер; сост. А.Б. Каменский. – М.: Наука, 1996. – 448 с.
7. Никольский Н.В. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 1: Труды по этнографии и фольклору чувашского народа / Н.В. Никольский. – Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2004. – 526 с.
8. О России в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. Издание археографической комиссии. – СПб., 1884. – 272 с.
9. Олеарий А. Описание путешествия в Московию / А. Олеарий. – М.: Русич, 2003. – 482 с.
10. Протопопов А.С. Краткое описание суеверий чуваш, сочиненное в 1828 году Курмышского собора протоиереем Александром Протопоповым / А.С. Протопопов // Журнал Министерства внутренних дел. – 1843. – Кн. 36. – С. 395–419.
11. Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета / сост. д.и.н. Ю.А. Лимонов; отв. ред. д.и.н. В.И. Буганов; пер. Т.И. Шаскольская, Н.В. Ревуненков. – М.: Институт истории РАН, 1982. – 254 с.
12. Тектандер Г. Краткое и правдивое описание путешествия из Праги через Селезию, Польшу, Москву, Татарию к царскому двору в Персию в 1602–1604 гг. / Г. Тектандер. – Прага: Типография «Политики», 1908. – 104 с.
Традиции и обычаи имянаречения в России.
Имя твое – птица в руке,
Имя твое – льдинка на языке.
Одно единственное движение губ…
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Марина Цветаева.
Называние ребенка – важное символическое действие, касающееся всей семьи и всего рода, оно как бы продолжает роды. Часто имя придумывается задолго до рождения ребенка. Период жизни ребенка между рождением и крещением считался особенно опасным. В человеческий мир он входит окончательно лишь в момент получения имени. Как правило, ребенка называют мать или отец, нередко между ними возникают споры. Матери мотивируют свое право тем, что именно они произвели ребенка на свет, именно они «мучились», и теперь эти страдания необходимо компенсировать правом выбора имени ребенку. В некоторых случаях называние детей – разделяется по половому признаку: отец должен дать имя мальчику, а мать – девочки.
В наши дни стойко сохраняется традиция давать рождающимся детям имена членов семьи, представителей рода. Дети приходят на смену старикам, заменяют их, являются воплощением старших родственников.
Реже ребенок называется в честь отца. В некоторых семьях существует традиция из поколения в поколение давать ребенку одно и то же имя. Называние ребенка в честь отца может мотивироваться желанием магически перенести на него отцовские качества. Еще реже ребенок получает имя матери.
С другой стороны, в наши дни родителям часто хочется назвать ребенка «отдельным», «только его» именем, считая, что у человека должно быть индивидуальное имя. Поэтому традиция называния ребенка уже существующими в семье именами вызывает отторжение.
ИМЯНАРЕЧЕНИЕ
При языческом и необразованном состоянии людей, давались имена по природным свойствам, состоянию и качествам родителей.
Наши предки имели по два имени, например, Владимир при крещении Василий; Ярослав – Дмитрий; Ольга - Елена. Такое обыкновение продолжалось до четырнадцатого столетия, однако в одиннадцатом веке встречаются уже случаи, когда человек имеет одно имя.
Некоторые после рождения ребенка высылали кого-либо из домашних на улицу, чтобы спросить имя встречного, и давали его имя новорожденному; думая, что родившийся будет жить долго. Многие приглашали встречного в крестные, думая, что родившейся будет жить долго.
При имянаречении новорожденного, оптимальным вариантом выбора имени является оглашение различных имен с наблюдениями за реакцией ребенка. Если названо верное имя, то ребенок откликается. Естественно эту процедуру стоит повторить трижды, чтобы удостоверится в том, что реакция ребенка была не случайной.
Выбор имени ребенку – шаг ответственный, его обстоятельства и мотивы сохраняются в семейной памяти.
Одна из самых устойчивых традиций – наречение детей именами покойных или здравствующих старших родственников. Опасно давать новорожденному имя рано умершего члена семьи.
Повторяющееся в роду имя – не просто знак единства, но и крепость семьи и рода. Имя приобретает дополнительные и конкретные значения.
Большое значение в именовании детей имела мода. Моду на имена создавали: политика, литература, музыка и фильмы. Иногда трудно объяснить, почему вдруг появляется большое количество Кристин или Ян, которых в православной России практически не было.
В последние годы, мы стремимся к возвращению старых традиций, детей называют старинными именами, непопулярными в годы советской власти. Так, много стало у нас Данил, Варвар, Матвеев и Евдокий.
Начиная с двадцатого века вспыхнула мода на западноевропейские имена. В немалых количествах появились у нас Артуры, Марки.
Но сколько бы раз не менялась мода, Россия верна именам своих святых мучеников и героев. Такие как Сергей, Александр, Илья, Екатерина, Ольга. Выбирая имя для своего малыша, родители стараются, чтобы оно было благозвучным и ласковым.
СВЯЗЬ ЧЕЛОВЕКА С ИМЕНЕМ.
В древности само имя служило оберегом, было олицетворённым, значимым и обладало большой силой. Говорят, что имя определяет судьбу человека. Возможно, хотя так много людей с одинаковыми именами и очень разными характерами и судьбами, что трудно в это поверить. Но все же от имени многое зависит. В современной культуре возможности выбора имени может быть реализован в полной мере, но при всем том не ослабевает и вера в существования глубинной и таинственной связи судьбы человека и его имени. Именно на связи имени и судьбы и магическом значении имён основаны все современные книги типа « Имя и Судьба ».
Перенесение имени одного человека на другого способно перенести вместе с собой внешние качества, характер и даже судьбу. При имянаречении родители пытаются дать с именем различные существенные для них качества и всю судьбу ребенка в целом. Соответственно родители избегают давать ребенку имя какого-либо неприятного им человека, обладающего отрицательными с их точки зрения качествами, и по отношению к которому они испытывают нежелательные эмоции. Это отношение распространяется на имя, вместе с которым качества этого человека могут перейти к ребенку.
Все обладатели одного имени имеют сходные человеческие качества, то или иное имя может подходить ребёнку или нет. У имени есть характер, каждый человек отличается определенным типом поведения. Имя воспринимается как неотъемлемая часть человека, а человек – как часть представителя имени.
Как утверждали учёные, сила имени в жизни, несмотря на её полное удаление от живой религии, нисколько не уменьшилась.
Общеизвестно, что имена у различных народов являются одной из важных составляющих народного духа и всегда преисполнены глубокого смысла.
В древности имя значило столь много и обладало столь великой силой, что назваться именем другого человека значило нанести ему вред. Многие князья приняв христианское имя после крещения, скрывали его от окружающих, опасаясь ворожбы». В давние времена люди стремились оградить себя от таинственных и магических сил природы - имя было олицетворённым и несло в себе определённую информацию.
Священник Флоренский писал: «Имя – тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность… Имена распределяются в народном сознании на группы. Если священник даст крещаемому имя преподобного, это обещает ему счастливую жизнь. А если имя мученика – и жизнь сойдёт за одно сплошное мучение…»
Всматриваясь в прошлое, поражаешься однородности характеров и свойств носителей одного и того же имени. Есть что-то, что связывает их друг с другом на протяжении многих веков; неведомое, именуемое судьбой, как бы заготовило для каждого имени печать и налагает её на людей на всём пути исторической жизни народа. Например, Апостол Павел был в обращении грубым, резким и властным человеком.
Георгий, переименованный из языческого Игоря, до наших дней стойко несёт в себе черты убитого древлянами мужа Ольги: жадность, скупость и бездарность.
Имя не только как бы предрекает человеку положение в жизни, но до некоторой степени очерчивает его характер.
Александры почти сплошь, весельчаки, то, что мы зовём – душа-человек.
Петры – люди с тяжелым характером, тугодумы и упрямцы. Среди них отсутствуют выдающиеся художники и литераторы, так как они лишены фантазии. Ещё тяжелее их Степаны – любые препятствия им не нраву.
Владимиры и Михаилы просты, добродушны и бесхарактерны.
Константины – неудачники. Они резче, язвительнее и неприятнее других по характеру. Значительный процент сумасшествий падает на их имя.
Мягкость, душевные надрывы и недобрую судьбу несёт имя Глеба.
Анатолии чаще всего красивы и почти всегда пусты.
Властно кладя на человека тот или иной отпечаток, имя тяготеет и над его судьбой. Борис – символ несчастий, тяжелой жизни и зачастую сумасшествия. Два Бориса отмечены историей, и судьбы обоих подтверждают сказанное. Один из них – князь, зарезанный Святополком. Другой – Годунов, несмотря на замечательный ум свой, - несчастнейший из русских царей.
Перейдём к именам женским.
Положительные женщины, бережливые, но довольно скрытные и часто с тяжелым характером – Александры .
Анны весьма вспыльчивы и нередко грубы. Браки с ними в большинстве неудачны.
Валентина – это Анатолий в юбке; почти всегда хорошенькая, кокетливая, характер у неё взбалмошный, имеет тягу к искусству.
Веры – содержательны, вдумчивы, редко открывают тайну души для других.
Елизавета – имя приживалок и людей, вечно находящихся в тени и на вторых ролях. В браке несчастны.
Лидия – семьянинка и хозяйка. Всегда добрая, вспыльчивая, нередко завистливая.
Людмила – определённо резка, редко счастлива. Скупа.
Наталья – добра, но эгоистична, весьма вспыльчива и ограничена.
Ольга – вероломна и бесталанна; любит посплетничать, часто зла и мстительна.
Ксения – определённа и положительна, хозяйственна и расчетлива.
Надежда – имя страдательное. Счастливая Надежда – такая же редкость, как Борис среди мужчин.
Любовь – ограниченна, мелочна и скуповата, вспыльчива.
ВЫВОДЫ:
К числу жизненных загадок, относится странное влияние имени на нравственный облик и на судьбу человека. Что такое влияние существует – сомневаться не приходится. Почему существует? На этот вопрос ответа, вероятно, никогда не будет.
Цель нашей статьи отнюдь не опровержение каких-либо законов наследственности, и мы не говорим, что единственная причина всех недостатков и бед человека в его имени. Мы лишь хотим обратить внимание на некоторые факты, которые трудно объяснить словом, как « случайность » подтверждающие, что каждое имя пробуждает в человеке наиболее свойственное этому имени черты.
Подробности Создано 13.08.2013 14:02
Русские, татары, чуваши, мордва
Русские
Русские - самая многочисленная группа населения города Ульяновска. Русские - представители славянской группы индоевропейской языковой семьи. Заселение симбирской полосы из различных регионов происходило не одновременно, причем поселенцы прибывали из различных регионов Русского государства, преимущественно с верховьев Волги и центральных районов. Ранее всего (в первой половине XVII века) оказались заселенными крайние северо-западные земли Симбирского Поволжья вдоль оборонительных черт.
Остальные земли были освоены во второй половине XVII века и в XVIII веке. В заселении принимали участие "служилые люди" московского правительства, монастыри, крестьяне и др.
Основным занятием русских Симбирского Поволжья было земледелие. Сеяли озимую рожь, из яровых – овёс, гречиху, полбу, просо, ячмень, пшеницу, горох. Из технических культур – лён, и коноплю. Издавна занимались русские и огородничеством. Второй отраслью сельского хозяйства было животноводство. В крестьянских хозяйствах разводили лошадей крупный рогатый скот, свиней, овец, коз, домашнюю птицу.
Новая географическая среда и соседство с нерусскими народами наложили отпечаток на материальную культуру русских Симбирского Поволжья. Так русские восприняли элементы традиционной культуры местного населения: от татар и чувашей местоположение печи (отступая от задней стены), вмазанные в печь котлы, некоторые блюда (салму, катык и другое); от финно-угорских народов – хозяйственную постройку – подвал, некоторые элементы одежды.
В свою очередь, славянская культура оказала на жизнь нерусских народов Симбирского края. Русские принесли более передовые методы ведения хозяйства – систему трёхполья, более совершенные земледельческие орудия (соха русского типа) и приспособления для сушки снопов – срубный овин.
По вероисповеданию русские были православными христианами. Широко ими отмечались древние праздники: святки, масленица, семик-Троица.
Народное изобразительное искусство представлено резьбой, росписью, вышивкой, тканьем, плетением кружев. Характерная черта русского изобразительного искусства – орнаментальность. Один из древнейших видов орнамента – геометрический. Наиболее частые мотивы – ромб, розетка, круг. В этих узорах много общего с орнаментом нерусских народов Среднего Поволжья. Разнообразным было устное народное творчество.
В русский женский комплекс одежды входили холстовая рубашка, она ещё называлась «рукава» и сарафан. В бедных семьях будничные сарафаны шили из крашеного холста, праздничные – из китайки (плотная хлопчатобумажная ткань синего цвета). В богатых семьях праздничные сарафаны шили из шёлка, плиса и бархата. Сарафаны носили обязательно подпоясанные. В народе пояс считался оберегом, использовался в обрядах, был ритуальным. На поясе также гадали о замужестве. Девушки, желавшие выйти замуж, искали в лесу две такие осины, которые можно было перевязать одним поясом, и если находили, то считали, что желание их о замужестве сбудется. Поверх сарафана одевали душегрейку – «епанечки». Они повторяли форму сарафана, только значительно короче его. В Симбирской губернии бытовала ещё одна форма женской безрукавной одежды – корсетка. Её одевали поверх сарафана и рукавов. Корсетка – это жилетка со сборками, без рукавов. Носили её преимущественно в Радищевском районе. Этот вид одежды заимствован от украинцев и южных великорусов. В качестве праздничных женских головных уборов отмечены разнообразные кокошники. Их носили замужние женщины до рождения первого ребёнка. Наиболее распространённым был кокошник с закруглённым верхом, имеющий вид полумесяца. Для орнамента использовали бисер, фольгу, стекло, перламутр и речной жемчуг. В орнаменте использовали изображения птиц, растительные мотивы. Кокошник, как правило, передавался от матери к дочери. Дополнением к русскому женскому костюму были распространены стеклянные красные круглые бусы, «янтарь», бисер.
Татары
Татары - представители тюркской группы алтайской языковой семьи. В этническом составе татарского населения имеются различные компоненты: древние тюркские (пришедшие из азиатских степей в I тыс. н.э.), булгарские, кипчакские, и другие тюркоязычные племена, а также некоторые финно-угорские и славянские. В Симбирском крае выделяют локальные группы татар: буинские, симбирские, карсунские, хвалынские (Старокулаткинского, Павловского, Николаевского районов) и татары заволжских районов.
Нынешние татары до XIX века предпочитали называть себя "боргарлы", "казанлы" или "мослеман" (мусульмане). Лишь в XX столетии слово "татары" окончательно превратилось в самоназвание народа. Среди татар Среднего Поволжья выделяются две основные этнические группы: казанские татары и мишари.
Несмотря на диалектальные и территориальные различия, татары являются единой нацией с единым литературным языком, единой культурой – фольклором, литературой, музыкой, религией, национальный духом, традициями и обрядами.
Традиционная пища татар – мясная, молочная и растительная – супы, заправленные кусочками теста (токмач-лапша, чумар), каши, хлеб из кислого теста, лепёшки – кабартма. Национальные блюда – бялеш с разнообразной начинкой, чаще из мяса (перемяч), нарезанного кусочками и смешанного с пшеном, рисом или картофелем, сдоба из пресного теста широко представлена в виде бавырсака, кош теле, эчпочмак, губадия, катыклы салма, чакчак. Лакомством считается вяленный гусь (каклаган каз). Молочные продукты – катык, сметана, творог. Напитки – чай, айран (тан).
Несмотря на то, что предки казанских татар, жили на территории Симбирской губернии задолго до основания Симбирска, закрепление за татарами местных земель началось с заселения служилыми татарами Московского государства Симбирского края.
На территории города Ульяновска проживают татары, исповедующие Ислам.
Первый мусульманский молитвенный дом в Симбирске был построен в 1853 году на средства купца К.А. Акчурина. На улице Лосевой (ныне ул. Федерации). Спустя десятилетие после пожара 1864 года на средства Т.К. Акчурина была построена мечеть. Мусульмане города Ульяновска продолжают поддерживать и развивать лучшие традиции ислама. Это выражается и проявляется в различных сторонах жизни, начиная от воспитания детей, уважительного отношения к старшим до проведения ярких национальных праздников. При этом важнейшим стрежнем их мировоззрения остается уважение к другим религиям и культурам.
Чуваши
Чуваши - представители тюркской группы алтайской языковой семьи. Само название народа "чуваш", производят от булгарского племени сувар, суваз. Начало чувашскому этносу положили тюркоязычные племена булгар и сувазов, а также финно-угорские племена марийцев. Булгары и сувазы, переселившись после разгрома Волжской Булгарии монголо-татарами на правобережье Волги, смешивались с племенами "горных" марийцев и сформировали группу чувашей-вирьялов (верховых), живущих ныне в северо-западных районах Чувашии. В то же время, тюркоязычные племена сувазов, поселившись в центральных и южных районах современной Чувашии, образовали группу анатри (низовые). Анатри больше сохранили черт традиционной культуры и антропологический тип своих тюркоязычных предков и по культурным особенностям имеют значительное сходство с татарами. В культуре же вирьялов проявились черты финно-угорских предков - "горных" марийцев.
До вхождения в состав Русского государства чуваши Ульяновского Поволжья были язычниками. В язычестве их существовала система многобожия с верховным богом Тора. Боги делились на добрых и злых. Каждому занятию людей покровительствовал свой бог. Языческий религиозный культ был неразрывно связан с циклом земледельческих работ, с культом предков.
В XVIII-XIX веках большая часть чувашей была крещена. Языческая вера в чистом виде перестала существовать, и все же двоеверие оставалось. Крестились и венчались в церкви, но языческие древние имена носились рядом с христианскими.
Прикладное искусство у чувашей представлено резьбой по дереву, вышивкой, тканьём. Чувашская вышивка отличалась разнообразием швов, декоративностью, богатством узоров.
Развито было и устное творчество. Популярными являлись лирические, трудовые, обрядовые песни, широко распространено хоровое пение. Старинными музыкальными инструментами были дуда, волынка, гусли.
Большую роль в подъёме и развитии культуры, в образовании чувашей сыграла Симбирская чувашская школа, организованная в 1868 году просветителем чувашского народа И.Я.Яковлевым при активном содействии и поддержке И. Н. Ульянова.
В 1870 году, благодаря И.Я. Яковлеву, появилась чувашская письменность на основе русской графики, стали создаваться учебники для чувашских школ, появилась литература на родном языке.
Мордва
Мордовские племена - автохонное (коренное) население междуречья Оки, Суры, Средней Волги. Мордва делится на две основные группы: эрзю, занимавшую в прошлом левобережье р. Суры, и мокшу, обитавшую в бассейне р. Мокши. В Ульяновской области проживает преимущественно мордва - эрзя.
По языковой группе мордва относится к волжской ветви финно-угороской группы уральской языковой семьи.
Преобладающим типом семьи у мордвы, как и у других народов Ульяновского Поволжья, со второй половины XIX века была малая патриархальная семья. Но сохранялись и большие, неразделённые семьи по 20 и более человек. Во главе крестьянских семей стоял отец – «большак», пользующийся неограниченными полномочиями и властью.
Основное традиционное занятие мордвы - пашенное земледелие (озимая рожь, полба, просо, лён, конопля). Заметную роль играли животноводство (крупный и мелкий рогатый скот), бортничество, позднее - пчеловодство. Были развиты отхожие промыслы, в основном на сельскохозяйственные работы.
Традиционное жилище - двух- или трёхраздельная изба со среднерусской планировкой, у мокши иногда - с западным вариантом южнорусской.
Основа традиционного женского костюма мордвы - рубаха из белого холста (панар), богато украшенная вышивкой, в которой преобладали красные, чёрные, синие тона с вкраплениями жёлтого и зелёного. У эрзянок бытовала обрядовая рубаха, сплошь покрытая вышивкой. Её надевали девушки в день совершеннолетия и на свадьбу. Верхняя распашная одежда - типа халата из белого холста (эрзя - руця, мокша - мышкас, плахон). Мокшанки носили белые холщовые штаны (понкст) длиною до щиколоток. Верхняя одежда - род кафтана (сумань), шубы. Женский костюм дополнялся множеством украшений из металла, бисера, монет, раковин. Специфическое нагрудное украшение - застёжка, закалывающая ворот панара (сюлгам). У эрзи она имела форму незамкнутого овала, у мокши была трапециевидной. Своеобразно набедренное украшение эрзянок пулагай (пулай, пулакш, пулокаркс), с богатой вышивкой, позументом, шерстяными кистями, металлическими бляхами. Впервые его надевали в день совершеннолетия.
Разнообразны женские головные уборы: типа сороки, полотенца, покрывала, высокие, на твёрдой основе. Распространённым головным убором девушек была налобная повязка, вышитая или обшитая бисером и позументом. Старинная обувь - лапти (мокша - карьхть; эрзя - карть) косого плетения. Ноги обёртывали белыми и чёрными онучами. Некоторые элементы традиционной одежды сохраняются, особенно у мокши: пожилые женщины иногда носят панар, чаще в качестве обрядовой одежды (на свадьбу, похороны, поминки). Модифицированные формы традиционной женской одежды продолжают бытовать. Мужская народная одежда, основными частями которой были белая рубаха и штаны из холста, вышла из употребления к 20 веку.
Традиционная пища состояла в основном из продуктов земледелия: кислый хлеб (кши); пироги с различной начинкой, чаще с кашей; блины из пшеничной, пшённой, гороховой муки, лапша, салма (кусочки теста в форме шариков, сваренные в воде). Мясные блюда (мокша жареное мясо с луком - щеням, эрзя жареное мясо и ливер с приправами - селянка) были в основном праздничными и обрядовыми. Напитки - пуре (из мёда), брага (поза), квас.
У мордвы имелось немало традиционных обычаев и обрядов, которые сопровождались приуроченными к ним кушаньями. На крестины варили молочную пшённую кашу, считавшуюся, подобно яйцам, символом плодородия. Каждый участник крестин, отведав её, поздравлял родителей с прибавлением в семье и выражал пожелание новорождённому прожить столько лет, сколько крупинок каши в горшке. К свадьбе пекли главный пирог - лукш из кислого ржаного теста или пшеничной муки с начинкой в 7-12 слоев.
Мордовские народные праздники приурочены к земледельческому календарю. Торжественным и многолюдным был летний праздник вельозкс, посвящённый покровительнице села (Вель-ава). В наши дни отмечается праздник отдалённого или малого села, а в некоторых местах - праздник традиционной мордовской кухни.
Верующие мордва - православные. Но в духовной культуре заметны черты и древнего язычества. В дохристианских религиозных верованиях мордвы обращает на себя внимание большое количество женских божеств.
Считалось, что боги могут наделать много бед и неприятностей, если вовремя не умилостивить, не задобрить их, поэтому в честь божеств на предполагаемых местах их обитания, т. е. в лесах, на полях, у рек, в жилищах, хозяйственных постройках, устраивались моления (озкст), на которых произносились молитвы (озномат) и совершались жертвоприношения.
Каждый праздник сопровождался целенаправленным молением, с исполнением того или иного комплекса магических обрядов. Моленья могли быть общественными и семейными, когда имелись в виду интересы отдельной семьи. В одних молениях участвовали только мужчины, в др. - только женщины, в третьих - те и другие вместе. Семейные моления совершались старшими в доме, чаще хозяйкой дома, а на общественных молениях для совершения обрядов и произнесения молитв каждый раз выбирались особые старики и старухи - инятят и иньбабат (от ине - великий, великая, атя - старик, баба - бабушка). При произнесении молитв обращались на восток. Для дохристианских верований и обрядов мордвы не было характерно поклонение идолам.
Верховный бог в дохристианских верованиях мордвы именовался Шкай, Нишке. В связи с христианизацией название это было перенесено на христианского бога. Хотя мордва считается наиболее христианизированным народом Поволжья, она до сих пор сохранила в своих верованиях некоторые остатки "язычества", часть из которых синкретизировалась с православием.
В фольклоре развита обрядовая поэзия: календарная и семейная (причитания невесты, "корильные" и величальные песни на свадьбе); песни - семейно-бытовые, эпические (о Литове - девушке, похищенной богом, о Тюште, культурном герое и вожде, заступнике народа), исторические; сказки о богатырях, дохристианских божествах, животных. Бытуют лирические протяжные песни, частушки, пословицы, поговорки.