Люди, которые добровольно наносят себе увечья, рассказали «Снобу» о том, почему они занимаются селф-хармом, что делать, если очень хочется себя порезать, и как окружающие реагируют на их многочисленные шрамы
Виталий, 32 года, Владивосток
Примерно в пять лет мама отругала меня за слишком агрессивную игру. Суть ее была в том, что игрушечный кот пытал и расчленял игрушечную рыбу. Я очень разозлился, и эту злобу нужно было куда-то выпустить. Тогда я решил направить ее на самого себя и начал биться головой о стену. Казалось, если это сделать — станет легче.
Тогда я еще не до конца понимал, что делаю, состояние было похоже на аффект. В 12 или 13 лет я начал действовать более осознанно — стал резать руки лезвием. Однако у меня не было цели себя убить, хотелось только почувствовать боль.
Нет, я не мазохист и боль не люблю. Однако она помогает отвлечься от чувства вины, неудовлетворенности собой, позволяет не причинить вреда другим людям. Селф-харм — это перенаправление агрессии со значимых тебе людей на самого себя.
Когда у меня появляется ощущение того, что мир неправильный или что я сам неправильный, то возникает и желание причинить себе боль. Например, сегодня я не смог в срок выполнить запланированный объем работы. Из-за этого опять появилось желание себя порезать или затушить о себя сигарету. Это всегда кажется мне необходимым, правильным и конструктивным решением. Мне кажется, что мир сходит с ума, что это из-за меня, но я могу все остановить — надо только причинить себе вред.
После этого сразу наступает облегчение. Ментальные и психические страдания уходят на второй план, становится легче. Если все сделать правильно, то эмоции временно уйдут, а сам я стану более конструктивным. Когда бьешь или режешь себя за каждый «тупняк» в работе, производительность ощутимо возрастает.
Родители не поняли меня в детстве, когда я бился о стены, не понимают и сейчас. Мама ужасается и охает, а папа предлагает не «трахать мозг и повеситься уже наконец». Зато мне очень повезло с девушкой, она медицинский психолог и прекрасно меня понимает, помогает снять аффект и напоминает о необходимых препаратах. Мы познакомились с ней в психиатрической больнице, когда я попал туда с обсессивно-компульсивным расстройством.
Селф-харм я никогда не считал проблемой. Я обращался за помощью к специалистам, но только по поводу основного диагноза. С самоповреждением справляюсь при помощи когнитивно-поведенческой психотерапии и лекарств. Я получил психологическое образование, прошел обучение по программе доктора Шталя из США, разобрался в фарме — и стало проще. Моих знаний вполне хватает, чтобы справляться со всем самостоятельно.
Сейчас я работаю в качестве психолога-консультанта, планирую получить медицинское образование и стать врачом-психиатром. В последнее время я срываюсь на селф-харм очень редко, может, раз в полгода. Если посмотреть исследования, то «бывших» самоповреждателей не бывает, срывы случаются почти у всех. Но срыв — это не трагедия, он не обесценивает всего достигнутого. Это просто падение, после которого нужно подобрать костыли (психотерапию и лекарства), опереться на них и идти дальше.
Елизавета, 25 лет, Москва
Примерно в 11 лет я пережила сильное потрясение: на моих глазах утонул мой дедушка. Он тогда выпивал со своими товарищами, а мы с бабушкой собрались на речку. Она попросила ничего не говорить деду, чтобы тот пьяный не пошел за нами и не случилось чего плохого. Однако я проболталась, и чуть позже дедушка тоже пришел на речку. Он всегда отлично плавал, а тут еще решил нырнуть с обрыва. Нырнул и исчез. Я до сих пор чувствую себя виноватой в его смерти.
Чуть позже убили моего папу. Мы с ним были очень близки, хотя и жили отдельно друг от друга. Это тоже отразилось на моем психическом здоровье. Тогда я как раз общалась с ребятами из разных неформальных кругов и увлекалась соответствующей музыкой. В одном из музыкальных клипов я увидела сцену, где девушки резали себе запястья. Я подумала, что это могло бы быть выходом, и стала царапать себя булавками, иголками. Сначала это были незначительные повреждения, но с каждым годом становилось хуже.
В 16 лет я попала в больницу после попытки суицида. Мне предлагали лечиться у психиатра, но я отказалась. Потом несколько раз попадала на принудительное лечение, и только в 23 года я легла в приличную клинику добровольно. Мне поставили диагноз «биполярное расстройство».
Сейчас у меня много шрамов по всему телу. Любая, казалось бы, ерунда может заставить меня взяться за лезвие. Если я чувствую себя перед кем-то виноватой, злюсь на кого-то, обижаюсь, если мне не хватает внимания — я наношу себе новые порезы. При этом чувствую целый спектр эмоций: удовольствие, облегчение, страх, отчаяние, желание себя наказать. Все в голове перемешивается, и потом бывает тяжело вспомнить, что произошло. А после я просто не могу смотреть на порезы, становлюсь себе противна.
Родные привыкли не обращать внимания на мое поведение. Говорить о селф-харме у нас в семье не принято, только иногда мать может пренебрежительно спросить, что это у меня с руками или ногами. Как будто она не понимает! Это самое ужасное из всего, что можно переживать после того, как сделаешь себе больно.
Врачи, когда я лежала в больнице, мельком спрашивали меня про селф-харм, но их это особо не волновало. Никаких специальных лекарств я не принимаю, а до психотерапевта так и не дошла. Психиатр и таблетки от основного заболевания и так отнимают прилично денег.
Я пыталась избавиться от селф-харма самостоятельно, старалась держать себя в руках, рисовала порезы, бабочек и цветочки на местах предполагаемых увечий. Пробовала писать кому-то или звонить, в том числе психологам по номерам поддержки. Однако ничего из этого меня не спасает, рано или поздно я все равно берусь за острые предметы.
Надеюсь, в будущем я все-таки смогу найти грамотного психотерапевта, который поможет мне решить эту проблему. Шрамы планирую закрыть татуировками.
М., 27 лет, Ташкент
В моей жизни все перевернулось после тяжелого расставания с любимым человеком. Я даже пытался покончить с собой, но неудачно. После — долго работал с психологом, и именно это помогло мне удержаться от того, чтобы начать самостоятельно наносить себе серьезные увечья.
Мой селф-харм проявляется не совсем классическим образом. Мне удалось направить стремление к самоповреждению в полезное русло: на усовершенствование своей внешности. Я просто делаю все косметические процедуры без анестезии. Для мезотерапии выбираю наиболее болезненные препараты, из всех бьюти-услуг записываюсь на самые неприятные. Иногда просто колю пальцы шприцем. Если есть выбор между терапией и хирургическим вмешательством, я выберу второе. Сейчас хочу сделать большое тату и уже подбираю рисунок, а также запланировал пару пластических операций.
Раньше я даже не думал о том, что пытаюсь причинить себе какой-то вред, просто понемногу делал себе больно. А потом наткнулся в интернете на одну статью, в которой раскрывалось понятие селф-харма и приводились примеры. Тогда я понял, что это мой случай. Я так же, как и и те люди в статье, спасаюсь от мыслей с помощью боли. Когда мне больно, я как бы абстрагируюсь от реальности. Никакого удовольствия я не чувствую, чувствую именно саму боль и растворяюсь в ней. Когда все утихает, я возвращаюсь к жизни.
Родным я ничего не рассказывал о своих проблемах, они не в курсе перипетий моей жизни. К специалисту тоже не обращался. Как я уже говорил, сейчас стремление делать себе больно работает на благо моей внешности. А поскольку я работаю в сфере моды — я начинающий дизайнер одежды, — то внешние данные очень важны. Так что не вижу смысла избавляться от тяги к селф-харму.
Вера, 18 лет, Томск
Впервые я взяла в руки лезвие, когда мне было 17. Я тогда встречалась с парнем, и отношения с ним были абьюзивными. Он очень легко мной манипулировал: мог накричать в общественном месте, толкнуть, дать подзатыльник, но виноватой себя чувствовала я. После очередной ссоры у меня началась истерика и я стала резать себе руку.
После этого я почувствовала ощутимое облегчение. Внутри меня как будто образовалась пустота, но пустота очень приятная. Из-за этого я и продолжила наносить себе увечья. Когда внутри скапливается много негатива, на помощь приходит лезвие. К тому же мне нравится сам процесс: я люблю смотреть, как расползается кожа, мне нравится вид и вкус своей крови.
Родителям я не рассказывала о своем селф-харме. Но однажды меня застукал отец, когда я в очередной раз резала руку. Он довольно грубо спросил, что это я делаю, и на этом все. Отношения с семьей у меня никогда не были теплыми, чаще всего они предпочитают не обращать внимания на мои проблемы и истерики. Был период, когда я плакала почти каждый день, но к психологу меня отвезли, только когда я сама об этом попросила.
Врач ничего дельного не посоветовал. Сказал только, что я просто устала и мне нужно отдохнуть. Тогда я попыталась сама избавиться от селф-харма: пила успокоительные, старалась держать себя в руках и думать о том, что шрамы не украсят мое тело. Но самоповреждение — это вредная привычка, и от нее, как от любой привычки, тяжело избавиться.
Арсений, 25 лет, Иваново
Я начал заниматься селф-хармом еще в 16 лет. У меня была девушка, которую я очень сильно любил и очень сильно ревновал. Однажды летом мы пошли гулять общей компанией. Там было много алкоголя и бывший молодой человек моей любимой. В какой-то момент они стали обниматься, и я это увидел. Что-то у меня в голове щелкнуло, я ушел от тусовки, а на улице, прямо на скамейке, попытался вскрыть вены. Резал вдоль, видимо, очень хотелось умереть. Меня обнаружили, когда я уже был без сознания, и вызвали скорую.
Потом был травмпункт, областная психиатрия, месяц лечения и диагноз «склонность к самоповреждениям». Когда я вышел из больницы, мне прописали несколько курсов лекарств, и поначалу они помогали. Однако спустя три месяца я бросил пить таблетки, потому что они несовместимы с алкоголем. Пил я в то время много, это было еще одним способом отвлечься от реальности.
Я снова начал себя калечить. Боль меня успокаивала, гасила все эмоции, забывалось то, что происходило на душе. После порезов приходила апатия и внутренняя пустота, почти как после медикаментов. Сейчас я уже больше года не занимаюсь селф-хармом, но соблазн сорваться все равно велик. На приемах у психотерапевта я рассказываю о том, что со мной происходит, звоню по телефонам горячей линии психологической помощи. Это помогает держаться.
У меня осталось довольно много шрамов, некоторые я закрыл татуировками, но они все равно заметны даже из-под рисунка. Если кто-то посторонний их видит, то отворачивается или же говорит, какое я ничтожество и слабак. Родители тоже меня не понимают: им кажется, я так себя веду, чтобы не делать ничего полезного в жизни. Кто меня действительно поддерживает и поддерживал, так это мои друзья.
Сейчас, когда отказался от селф-харма, я нашел другой способ выплеснуть свои эмоции — пишу стихи. Раньше мало сочинял, но теперь буквально ухожу с головой в свою поэзию. Надеюсь, постепенно желание себя калечить утихнет, я очень не хочу прожить с селф-хармом всю свою жизнь.
Способность обесценивать что-либо - себя, других, свои и чужие действия, результаты, достижения - это такая психологическая защита, которой мы пользуемся, чтобы остановить внутри разные сложные переживания, с которыми можем сталкиваться.
В общем, любая психологическая защита призвана прекратить какое-то актуальное переживание, поскольку психика расценивает его как причиняющее вред ее целостности.
Обесценивание защищает нас часто от мнимых опасных состояний и чувств, которые когда-то, в детстве и правда были сложно выносимы. Сейчас это может быть совсем не так, но психика работает по-старому.
Как мы учимся себя обесценивать
Конечно, нас этому учат. Родители, авторитетные родственники, учителя. Все те люди, которые там и тогда казались нам знающими, правыми, сильными. В общем, мы им верили, потому что кому-то надо было верить, необходимо было обрести какую-то систему координат для жизни.
И вот часто достается такая обесценивающая мама или такой обесценивающий папа. Которые говорят, мол «нечего тебе нос задирать», «тоже мне достижение, пятерку получил», «а у Зои Петровны дочка так прекрасно вяжет, а ты что намудрила?»... Еще, бывает, говорят: «у тебя не получится стать врачом, ты у нас девочка не очень умная» или «ты у нас мальчик слабенький, нечего тебе идти в авиацию». И как же этому маленькому мальчику или этой девочке не поверить папе или маме, даже если это все очень грустно и обидно, придется принять как данность, потому что альтернативы просто нет - дети слишком малы, чтобы быть критичными к словам родителей... Психика еще к этому не созрела.
А бывает другая ситуация, когда вроде бы никто ничего такого не говорил, а все равно внутри ощущение, что я какой-то маленький, ничего не стоящий... «Ну, и что, что я танцую...все танцуют, и намного лучше меня! И поют лучше... И вообще, я такой никчемный. Да лучше б меня и не было на этом свете!». Такие мысли и ощущения говорят о том, что родители могли невербально, то есть бессловесно, транслировать детям такую обесценивающую позицию. Мол, ты - лишний, лучше б тебя и правда не было, мороки только... Ходит мама и думает: дочка-то не такая уже красавица родилась, как мама хотела, и не такая уж и умница... Обычная девочка, а сколько сил в нее приходится вкладывать. И переживает такая мама отвращение к собственному ребенку и злость, к примеру, или обиду. Но не признать, часто, не сказать об этом не может - как-то странно ведь будет звучать. Но только в ее автоматическом поведении, мимике и жестах, которые невозможно проконтролировать, и будет проявляться ее отношение. А ребенок будет это улавливать, четко считывать эту информацию и чувствовать себя пристыженным, обиженным, одиноким, ненужным.
Часто клиенты на консультации психолога говорят: мол, ничего мне такого не говорили, что я чего-то недостоин, и мама всегда приветлива была, и папа нормальный, а вот чувствую я себя, почему-то маленьким, неценным, лишним...
Потому что есть вербальный способ коммуникации - словами, а есть невербальный - жесты, мимика, поведение. И ничего, по сути, не скроешь от собственных детей.
Постепенно, когда мы взрослеем, происходит присвоение родительских установок и родительского отношения к нам. Мы сами себе становимся вот такими родителями, какие у нас были. Если обесценивали нас, то такими же обесценивающими мы становимся по отношению к себе.
Как работает обесценивание во взрослой жизни
Я уже говорила, что обесценивание является защитным механизмом психики от непереносимых чувств. Когда-то эти чувства испытывали родители рядом с нами. Им было, к примеру, стыдно за нас - когда мы корявенько так рассказывали этот стишок или неуклюже так пытались изобразить этот танец. Им было стыдно перед другими родственниками, пришедшими посмотреть, и родители пытались заглушить этот стыд: «ну, все, Дашенька, не будет из тебя певицы, нечего этим заниматься». «Петенька, зачем тебе это нужно, слезь с табуреточки».
Или зависть, например, была непереносима. А дочка-то какая красавица выросла, не такая, как я была в молодости! И кудри золотистые, и тонкий стан. Хм... Ну и что из этого? Ничего в этом такого нет, обычная себе, как все. И говорит мама: «Ты как все, обычная». Или «Вон, у Людки пятый размер, а тебе такое декольте не идет, сними это платье!».
Эта вся внешняя картина, если мы в ней росли, становится нашей внутренней. И теперь эта выросшая девушка считает себя корявенько читающей стихи, неуклюже танцующей и обычной «серой мышкой». Хотя, ей могут говорить совсем иное, восхищаться ее декламационными способностями, отмечать ее красоту и уникальность. Но ей это все - хоть бы хны, она не верит! А кому верит-то?... Конечно, той маме и тому папе - в прошлом.
Мы защищаемся от собственных чувств, которые нам кажутся непереносимыми, как когда-то их пытались остановить в себе наши родители. Мы не осознаем и не можем долго находиться в стыде, или в зависти, или в отвращении. Нам кажется, мы этого не вынесем, ведь наши родители не могли этого выносить там и тогда.
Как перестать обесценивать
То, что я описала, во взрослом возрасте работает бессознательно и в автоматическом режиме. Обесценивание просто срабатывает как какой-то клапан и «бац» - мы уже в неприятном для нас состоянии, ничего не хотим, никуда не стремимся, и места себе найти не можем. Нет нас и все. И ценности в нас никакой тоже нет.
В процессе терапии можно постепенно размотать этот клубок бессознательных процессов, сделать их очевидными, попробовать посмотреть на них уже взрослыми глазами, возможно, перепроверив, не устарели ли, случайно, эти автоматизмы?
Действительно ли я ничего не стОю? Действительно ли я - никчемный человек? А, может, я столько всего интересного и полезного могу? Ведь это я придумала эту программу, которой успешно пользуются люди, ведь это я написала ту книгу, которую с удовольствием читают. Это со мной дружат те и те люди, доверяя мне свое время, свои мысли, чувства и эмоции и внимательно относясь ко мне. Это я так очаровательно пишу картины и так искренне люблю вон того мужчину (ту женщину) и у нас такие прекрасные и талантливые дети!
Это все будет невозможно, если вы, к примеру, запрещаете себе переживать радость и удовольствие от того, чего достигли. Если вы боитесь присвоить сегодняшние достижения, опасаясь в будущем не смочь «держать марку» и попасть тем самым в свой токсический стыд . Если вы привыкли все время сравнивать себя с кем-то, у кого обязательно найдется что-то лучшее. Если обесценивание себя настолько автоматически и повсеместно работает в вашей голове, что и сейчас, прочитав эти строки, вы думаете: «Ну, да, легко это все вот так написать, это все и так понятно! А попробуй сделать, измениться!».
А вот этим мы и занимаемся во время индивидуальной или групповой психотерапии - небыстро, постепенно, но с гарантией: то, что осознается и может быть прожито, ведь больше не управляет нами.
О порой непереносимом чувстве стыда и «двойного стыда» читайте в материалах:
- Замереть, чтобы исчезнуть. Когда стыд отбирает жизнь (часть 1)
- Стыдно показать, что стыдно. Амплифицированный стыд: как вернуться в жизнь (часть 2)
Психолог в Киеве пешком от метро «Шулявская», если же Вы живете в другом городе, предлагаю Скайп-консультации . Подробнее - в разделе «Контакты и стоимость».
«Я ничтожество. У меня никогда ничего не получится. Неудивительно, что никто меня не любит». Люди, думающие так, встречаются нередко. Психологи называют их людьми с заниженной самооценкой. Но если разобраться, может, именно так мы, христиане, и должны думать о себе? Разве не в этом противоположность самодовольного фарисея и недовольного собой мытаря? Не выражение ли это смирения?
Под видом смирения
По признанию священников, среди прихожан действительно сплошь и рядом встречаются люди с заниженной самооценкой. Они всегда сомневаются в себе, любят просить благословения на самый незначительный шаг и очень, очень заняты своим несовершенством. Когда от них требуется помощь, первая их реакция — испуг. Священник просит прихожанку, умеющую читать по церковнославянски: «Помоги клиросу, почитай сегодня!» — «Нет, что вы! Я ужасно, ужасно читаю! Я не смогу! Я не дерзаю, батюшка!» И хотя такое поведение и выглядит как смирение, но имеет ли оно в действительности какое-то отношение к духовной жизни?
Такое обесценивание себя, по мнению доктора психологических наук профессора Виктора Слободчикова, часто является не смирением, а болезненным психологическим состоянием: «Выражается оно в отказе от волевого действия — из-за страха быть несостоятельным, выглядеть глупо в глазах других, оказаться неуклюжим, неумным, неумелым. И человек делает все для того, чтобы избежать ситуации возможного неуспеха. Защищаясь от этого страха, он снимает с себя ответственность: “Я слабый, необученный, у меня не получится”. Но это все — перед людьми. Когда никто не видит — пришел домой, двери позакрывал — все, никакой заниженной самооценки!»
Чем же смирение отличается от заниженной самооценки? По наблюдению прот. Бориса Левшенко, клирика московского храма свт. Николая в Кузнецкой слободе, завкафедрой догматического богословия ПСТГУ, «человек с заниженной самооценкой слишком поглощен мыслями о себе, всегда занят собой. А смиренный человек занят просто делом. Смиренный человек принимает свое несовершенство с упованием на Божию помощь, человек с заниженной самооценкой болезненно его переживает, думает о том, как он не соответствует каким-то ожиданиям других, нередко завидует тем, у кого что-то получается лучше. Человек смиренный внутренне стоит перед Богом, человек с заниженной самооценкой — перед людьми».
Чаще всего переживание своей никчемности — обратная сторона убеждения: должно быть так, как я хочу. А если так и только так не получается — значит, я ни на что не гожусь. Прот. Борис Левшенко: «Чаще всего мы сталкиваемся с чем? “Как бы я хотел быть замечательным ученым, но у меня что-то голова плохо устроена”. “Как я хотел бы выступать на Олимпиаде! Но куда мне!..” Либо мне все подавай — либо я тогда от всего отказываюсь и буду только переживать по этому поводу». Виктор Слободчиков: «С духовной точки зрения это та же самая гордыня, только вывернутая наизнанку: “Я такой человек, что у меня должно это быть, но у меня этого нет”. И мысль “а вдруг все заметят, что я не очень умный” тоже, безусловно, от гордыни».
У таких людей нередко нездоровое отношение не только к себе, но и к другим. Екатерина Бурмистрова, детский и семейный психолог : «Если человек смиренный склонен прощать другим, он неагрессивен, то для человека с заниженной самооценкой, если он встречает кого-то, кто, по его мнению, еще хуже, чем он, это оборачивается агрессивным выплеском. И тогда ложное смирение слетает: “Ага, в храм в штанах пришла! Фифа! И свечку не туда поставила!!!”»
Человек якобы смиренный и смиренный по-настоящему совершенно по-разному будут реагировать на столкновение со злом. Виктор Слободчиков: «Если начальник — жулик и негодяй, обманывает и оскорбляет подчиненных, то по-настоящему смиренный человек заступится за других, а человек с заниженной самооценкой никогда не вступит в схватку. Правда, если он ходит в церковь, он свой страх прикроет смиренностью: “Не судите — да не судимы будете”. Но разве это смирение — проходить мимо зла?»
Недохваленные дети
Чаще всего плохое отношение к себе тянется из детства. Так случается с детьми, растущими без родителей или с детьми из неблагополучной семьи, где родителям нет до них дела. По мнению психологов, сильно понижает самооценку уход из семьи отца, потому что ребенок уверен: если бы он, ребенок, был достаточно хорош, папа не ушел бы.
Однако такой человек может вырасти и во вполне благополучной семье, рядом с любящими, в общем, родителями, которые, правда, забывали его хвалить, не забывая критиковать. Комментирует семейный психолог и многодетная мама (8 детей) Екатерина Бурмистрова: «Маленький ребенок лепит себя и свою самооценку по реакциям родителей. Люди с заниженной самооценкой — это люди, родители которых считали, что хвалить — в принципе неправильно. Или же родители, увлекаясь исправлением детского поведения (которое почти всегда проблемно), ругали не само поведение, а ребенка: не ты плохо сделал — а ты плохой. Выйдите на детскую площадку и услышите, как какая-нибудь бабушка — любящая! — в сердцах говорит: “Ты плохой мальчик! Я тебя любить не буду!” — в ответ на то, что ребенок кого-то стукнул или толкнул».
Боясь хвалить ребенка, родители иногда думают, что таким образом препятствуют развитию у него гордости и способствуют воспитанию смирения. Но нередко это приводит к обратным результатам: ребенок, не видя положительной оценки своих действий, внутренне не может с этим согласиться, и часто это выливается в уродливую, например, демонстративную или наоборот, патологически застенчивую форму поведения, в постоянное сравнивание себя с другими.
По наблюдениям психолога Екатерины Бурмистровой, иногда родители понимают смирение ребенка только как автоматическое послушание и боязнь выразить свое мнение или пытаются воспитать его в детях силовыми методами: «Мне встречались случаи, когда смирение воспитывали, шлепая ребенка и крича ему: “Смиряйся, твой грех называется гордость”, — но таким способом скорее можно воспитать обиду и ожесточение. Смирение нельзя вбить — ему можно научить только на примере собственной жизни».
Сильно понижает самооценку ребенка и его сравнение с более одаренными, послушными, трудолюбивыми и т. д. сверстниками. Екатерина Бурмистрова: «Все люди рождаются с разными способностями. Сравнение с другими всегда порождает ощущение, что ты неправильный. Сравнивать ребенка можно только с ним самим — сегодняшнего со вчерашним. Ребенок не должен сомневаться в том, что с ним все в порядке, что он лучший для своих родителей — лучший старший сын, например! Считается даже, что у дошкольника в норме должна быть завышенная самооценка, конечно небеспредельно. Потом, когда ребенок пойдет в школу, где для учительницы он будет не самый лучший, где нужно будет налаживать контакты с одноклассниками, успевать по всем предметам, самооценка скорректируется, ребенок сам увидит, на что способен. А его изначально завышенная самооценка сыграет роль защитного скафандра, предохраняющего от резкого падения мнения о своих способностях. Такому ребенку будет легче учиться».
Протоиерей Борис Левшенко: «Я по своему педагогическому опыту убедился, что очень важно не только указывать на недостатки, но и отмечать достоинства, причем не только с детьми, но и со студентами, и со взрослыми, всегда лучше восхититься тем, как человек здорово что-то усвоил, с чем-то справился, а если что-то не получилось, пожалеть об этом. Бывает, в следующий раз он сделает это в десять раз лучше».
Входя в подростковый возраст, ребенок с заниженной самооценкой может стать либо забитым, либо агрессивным — «трудным». Екатерина Бурмистрова: «Именно такие дети попадают в плохие компании. Им подходит любое общество, где они приняты. Они думают, что недостаточно хороши, чтобы выбирать, и если выбрали их — нужно соглашаться. И помочь им уже гораздо труднее, чем малышу-дошкольнику».
Директор детского дома в г. Нерехте прот. Андрей Воронин придумал свой метод реабилитации таких детей: «Для того чтобы сформировать у “трудных” детей адекватное представление о самих себе, надо поместить их в какие-то экстремальные условия. Пока человек не получит такую встряску, у него понятие о мире, о других людях и о самом себе достаточно заужено. Поэтому мы повели воспитанников нашего детдома в поход. Мы были с десятилетними мальчишками на Эльбрусе, поднимались на Белуху, на Саблю (Приполярный Урал), где температура минус 30, минус 40. Это лыжный поход, только до горы идти трое суток, спать, зарываясь в снег…»
Идут только добровольно, но желающих всегда больше, чем можно взять. И после такого похода дети просто перерождаются: «За десять дней тяжелого похода дети меняются так, как за десять месяцев, наверное, не изменишь. Раньше наши дети чувствовали свою ущербность по сравнению с домашними детьми. А вот когда они в поход сходят, они уже плечи расправляют — понимают, что они что-то могут в этой жизни. Старшие начинают заботиться о младших. Но и конечно, хотя у нас в походах никаких уроков Закона Божия нет, но комментируем происходящее мы всегда в евангельском ключе. И то, что переживается там, сразу формирует определенную систему ценностей и систему координат».
Не раздавай оценок другим!
Что же делать взрослым, поглощенным мыслями о своей ущербности и ничтожестве? Тоже подниматься на Эльбрус? Или повышать самооценку на приеме у психотерапевта?
Профессор Слободчиков считает, что, если человек уйдет от психологических переживаний в пространство духовной жизни, проблема потеряет свою остроту: «Перед Богом нет понятий “я хорош” или “я плох”. Есть только наше недостоинство перед Ним. А все различия, за которые мы держимся в миру — ученый ты или неученый, глупый или умный, — здесь неважны. Здесь не может быть “адекватной самооценки”, это величайшая гордыня — раздавать оценки себе и другим, выстраивая всех по ранжиру. Последнюю правду о нас и других знает только Бог!»
Но разве христианину не нужно считать себя ничтожеством, которое хуже всех? Прот. Борис Левшенко: «В святоотеческой литературе встречаются описания, когда святые говорили о себе: “Все спасутся, один я по своим грехам погибну”. Но тут нет сравнения себя просто с другими людьми, здесь не “я хуже”, а “я грешен, воля моя все делает не так, как хочет от меня Господь, и поэтому я не спасусь”. Считать себя ничтожеством нельзя. Потому что мы же образ Божий, как мы можем образ Божий считать ничтожеством? Другое дело, что мы должны видеть в себе то зло, с которым стоило бы побороться, и молить Бога о силах на эту борьбу. И мытарь, когда молился, говорил именно о том, что он грешен, и просил Бога о милости. Фарисей же, благодаря, исполнился гордыней, потому что начал себя сравнивать с другими».
Вспомним слова апостола Павла: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо, хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь» (1 Кор. 4, 3-4). Это и есть образец здорового христианского отношения к себе — а совсем не помешательство на мысли о том, что нет в нас ничего хорошего «по сравнению с другими». Митрополит Антоний Сурожский писал о таком ложном смирении: «Это одна из самых разрушительных вещей; оно ведет к отрицанию в себе того добра, которое есть, и это просто несправедливо по отношению к Богу. Господь нам дает и ум, и сердце, и волю добрую, и обстоятельства, и людей, которым можно сделать добро; и надо его делать с сознанием, что это — добро, но что это не наше, а Божие».
Протоиерей Андрей Воронин людям, которые подвержены унынию из-за переживания своего ничтожества, напоминает приветствие древних христиан — «Радуйся!»: «Если мы эту радость теряем, мы перестаем быть христианами и становимся некими философами, которые оперируют христианской терминологией для оправдания собственных грехов и несостоятельности. А христианство — это радость! Да, конечно, есть там и слезы, и покаяние, но это уже от соприкосновения с Богом, а не от ума. Кроме того, тем, кто зациклен на мыслях, что он — ничтожество, я всегда говорю: “Христос умер за тебя! Ты представляешь, сколько ты стоишь для Бога?”»
Ну ладно, зачем жить - я и сама знаю. Потому что у меня сын маленький, сыну надо маму, желательно здоровую, бодрую и жизнерадостную. Так что самовыпиливанию скажем нет, бум нацеплять счастливую улыбку и жизнерадоваться предельно старательно и реалистично. Это я умею. Не жизнерадоваться, конечно:) А впечатление производить. Нужное. Я много тренировалась.
А вот как жить, повторюсь, ничтожеству и бездарности - вот в чем вопрос. Наверное. Сама пока толком не понимаю, в чем мой вопрос - вот печалька. Напишу, думаю, на ливэксперт, может хоть тут помогут и вопрос найти, и ответ к нему. А то, как говорят китайцы, трудно искать в темной комнате что-нибудь. Особенно если неизвестно что.
В общем, дело такое. У всех есть мечта, правда же? У меня тоже есть. Мноооого денег мечтаю я, люблю я их, прям как отличный мальчик Бобби, горячо и пламенно. Ну и след какой в жизни оставить хотелось бы. Чтоб не просто издохнуть в итоге никчемно, и валяться червями пожираемой, а в памяти человеческой сохраниться. Ну хоть чуточку.
Нескромно, да? Так я ж не просто так на печи лежу и мечтаю невозбранно, а усилия прилагаю. Правда все больше не те и не туда. И вот с этого места поподробнее.
Режим Гений-божественной-искрой-отмеченный и Навозный-червь-смердящий переключаются триггером, внезапно и без переходных этапов. Вот, вчера я летала окрыленная, творила, и весь мир был готов пасть к моим ногам. А сегодня я уже сижу под столом, грызу руку и ненавижу ненавижу ненавижу себя, весь мир, все планы, все мечты, всю нескромность свою, все идеи, все замыслы, ненавижу ничтожество, убила бы, да и этого нельзя, а все остальное не получается, не выходит, все рушится, все зря, все все все. Зачем я? Зачем я вообще?
Можно бы было утешать себя мыслью, что мол, пройдет этот период, а он точно пройдет, не первый раз ведь уже за мой почти сороковник этот бесконечный цикл повторяется. Будет опять душевный подьем и снова можно за дело приниматься. И тут встает вторая проблема.
За ТО ЖЕ САМОЕ дело я уже не примусь. Потому что после вот этого вот периода ненависти, самоуничижения, никчемности, беспомощности, меня от того, чем я занималась ДО тошнить будет. В буквальном смысле причем, не в переносном. Сейчас остановилась на картине - а это значит что через пару недель/месяц, когда попустит, кисть и краски можно будет брать в руки только в комплекте с ведерком - чтоб было КУДА. Впрочем, я уже и это пробовала. Превозмочь. Превозмогла. Результат, сами понимаете, даже выкидывать стыдно - невозможно получить хороший результат в деле, которое ты ненавидишь каждой своей клеточкой.
Самое обидное при этом, что изначально все получается прекрасно. Ну, почти все. Если б сразу была бездарностью, может проще было бы смириться с отсутствием перспектив в жизни.
И что мы в итоге имеем? Замкнутый круг. Хочется творчества, денег, признания. Начинаю делать НЕЧТО. Нечто получается прекрасно. Я молодец! Продолжаю делать нечто. Все хорошо. Продолжаю. Все плохо. Все. Плохо. Ничтожество. Ненависть. Убить себя. Опа! А если попробовать другое нечто? Ух ты, получается прекрасно. Я молодец! Круг замыкается, повторить сколь угодно раз.
И еще - чем дальше, тем периоды ЯВСЕМОГУ короче, а умричервь все сильнее. Если лет двадцать назад я успевала и книгу написать (и опубликовать), и фильму снять, а уж сколько конкурсов было выиграно… то сейчас вообще ни-че-го. Только все начинает складываться, как оно тут же начинает рушиться. И каждый раз все темнее и беспросветнее. И никаких перспектив от жизни. Ни-че-го.
многа букафф, сам в шоке))) извиняюсь за свой стиль изложения, орфографию и пунктуацию.
Итак, я — ничтожество…
Уверен, что те, кто это прочитал задаются вопросом: «С чего он это взял? «. А я в этом уверен. Я несколько одиозная психически нездоровая личность с неадекватной оценкой морали и маргинальным поведением, владею кучей комплексов и и не имею никаких желаний (только что придумал)))). Как это не прискорбно, но это правда.
Начну с начала. Сначала был хаос… неа, это не с той пьесы… Еще раз… Сначала был… нет, тоже не то… как можете вы заметить я еще жутко не уверен в себе… Ладно, зовут меня «Эй, г@внюк рыжий. иди сюда», а мое имя Артём. Мне 20 лет. И я ничтожество . Возможно я несколько утрирую. но вспоминая свою прошедшую жизнь и представляя будущую, считаю, что это именно так. У меня нет друзей. Они то у меня были, только тогда я еще в школу не ходил, но потом уехали зарубеж. А вот после я так и не обзавелся ими. Есть люди которые сейчас со мной дружат, только я с ними не дружу. Нет у меня друзей, есть знакомые. Пройдет время и я их забуду, точно также как и забыл своих соседей, ребят из детского лагеря, одноклассников и просто парней и девчат со школы. И я забуду однокурсников, соседа по комнате и еще многих хороших и не очень людей. Зачем я им и зачем они мне?
У меня нет девушки (как бы ни думали всякие челы, но с ориентацией у меня все нормально, хм… даже отец, когда я здорово накосячил, предположил такое….). Не было и почему- то мне кажется, что и не будет. Когда мои одногодки уже выходят замуж и уже имеют детей, у меня еще не было секса. Да что там говорить, я даже не целовался, если не считать всяких тетей, хотевших чмокнуть меня в щечку.
Дофига комплексов из-за моей внешности.. Невысокий рост (176, просто большинство моих знакомых выше меня). Сильная близорукость из- за которой мне приходится носить очки.
Некрасивое лицо (зеркало не обманешь): большой нос, небольшой подбородок и еще куча мелких недочетов типа плохой кожи… Фигура… Ну я не считаю себя слабаком, хоть и не регулярно, но все же иногда спортсменю, занимаюсь ушу (щас бросил, пошло оно все нафиг), так что какой- то рельеф наблюдается, но у меня непропорциональное телосложение, короткие ноги, длинное туловище… а еще я рыжий, пришлось помучиться с этим в школе и сейчас слышу насмешки в свой адресс, но перекрашивать их не собираюсь, слишком многое из- за них я вытерпел… Вы можете сказать, что это я к себе придираюсь… ну и считайте так дальше, мне пофиг).
Со всем этим можно смириться, смириться, что у меня нет девушки, нет друзей, смириться со своей внешностью, смириться с тем что я жутко стеснительный, не могу нормально общаться с людьми, несу всякую чушь… совершаю аморальные поступки и при этом не испытываю никаких угрызений совести (вру, но за годы практики, я научился давить ее в зародыше) и при этом самый обыкновенный трус, боюсь буквально всего. Со всем этим я могу смириться… Вот только… у меня пропал интерес к жизни. Скажу правду, смерть я боюсь, но и жить не хочу. До 9 класса я был круглым отличником, но уже в то время во мне что- то изменилось, начал получать четверки и перед поступление в университет в моем аттестате было несколько четверок. Все же в универ я сумел поступить на грант, первое время получал даже стипендию, но умудрился ее проср*ть, и уже на третьем курсе нахожусь почти в самом низу рейтинга группы. Желание учиться пропало напрочь, несколько раз завалил семестровые, но чудом сумел их потом пересдать.
Кардинально изменились взгляды на жизнь, я не могу представить своего будущего, у меня нет мечты, да вообще нет никаких желаний, только иногда поесть и постоянно хочу спать(тупо уснуть и не проснуться), я эгоист, ленив до невозможности, иногда мне хочется орать, порвать всех в мелкие клочья, плакать, смеяться, но я всегда сдерживаю свои эмоции, дошло да автоматизма, если мне надо посмеяться, то я изображаю радость, надо погрустить, я изображаю грусть, на людях я никогда не показываю что я чувствую(почему? я не знаю), только холодный расчет и поиск лучшего варианта действий на данный момент, порой получается очень глупо) и уже только тогда, когда я один, снимаю с себя плотину и отпускаю все эмоции, плачу в подушку, хохочу как сума шедший, разбиваю кулаки об стену и т. п. Мне перестали нравится те вещи, от которых я раньше был без ума, как я упоминал выше, занимался ушу, даже вошел во вкус, не мог даже представить себе жизнь без тренировок, а теперь я и их бросил, зачем они мне? Я за свою жизнь ни разу не дрался, меня даже ни разу не били, так зачем мне они, в свободное время я лучше посплю(сны мне редко снятся, и я их даже не запоминаю) А еще я лгу. Всегда. Даже когда можно сказать правду, я все равно всем лгу, знакомым, родителям, себе. Говорю, что у меня все нормально, а на самом деле…
Я просто устал. Я устал жить. Я устал писать эту чушь (многие говорят что надо выговорится и станет легче, я в жто не верю, но решил все- таки проверить). Я устал быть ничтожеством… Я хочу отдохнуть… Я выложил некоторые мысли, крутившиеся у меня в голове.
Я не требую чтобы вы все это читали, можете спокойно меня послать нафиг, я не обижусь… на меня это уже никак не повлияет. Я в это просто не верю. Яяяя… еще много чего не… А в голове сумбур у меня, сумбур у меня в голове. у меня в голове сумбур, тру- ля- ля………